Вайпертон. Северный округ - Кира Измайлова (2017)

– И радиация, и химия, и невесть что еще, – кивнул тот. – Давным-давно поля обрабатывали гербицидом от вредителей, а дети в итоге рождались без конечностей. Это было местной трагедией, а теперь распространите ее на весь наш шарик… Дети без конечностей, с лишними конечностями, без внутренних органов, иногда без кожи, без мозга, без костей…

– Пожалуй, достаточно, – сглотнул Текс, видя, как смуглая кожа Эл медленно приобретает пепельный оттенок. – Значит, тогда и был придуман Кодекс?

– Да, – ответил Венхайм и усмехнулся. – Мой дед стоял у истоков этой системы, так что я, можно сказать, наследственный палач.

Детективы молча переглянулись.

– А… как это было? – спросила Эл. – Извините, если задерживаем вас, но даже в академии этому вопросу уделяется очень мало времени, а для углубленного изучения проблемы, боюсь, нашего базового образования будет недостаточно.

– Образование тут совершенно ни при чем, миз, – серьезно ответил Венхайм, а Нортон невольно отметил, насколько у того яркие, совсем не старческие глаза. Говорят, работа с детьми омолаживает, может, в этом дело? – Все было очень просто, и как только нашелся человек, готовый отдать приказ, Кодекс вступил в силу. Для начала ввели обязательную проверку и регистрацию в Реестре – тогда он использовался только как база данных СГЗ. Тех, кто не желал сдаваь анализы или регистрироваться по личным или религиозным причинам, не принуждали. Им просто автоматически присваивали «угрожающе-красный» СГЗ с абсолютным запретом на размножение.

– И добро пожаловать в трудовые лагеря… – пробормотал Текс.

– Тогда это скромно называли «третьим миром», по аналогии с беднейшими странами до Катастрофы, – просветил Венхайм. – Пересмотр статуса был возможен только пять лет спустя и при наличии доказательств ценности данного конкретного индивидуума для общества. Это сработало.

– Но они ведь все равно продолжали размножаться, – негромко сказала Эл.

– Изредка, – кивнул тот. – К «угрожающе-красному» СГЗ прилагается обязательная стерилизация, вы разве не знали? Правда, и она не давала стопроцентной гарантии. Ну и… проституция процветала именно среди «третьих» и «красных». Теоретически они не могли иметь потомства, а еще им полагался бесплатный аборт в случае чего. Но не все пользовались этой возможностью, конечно, и ряды «третьих» пополняются до сих пор.

– Сьер, а вот здешний уборщик, – встрял Текс, – он ведь из «третьих», но у него есть ребенок!

– А, вы об Элае? Ну, это редкий случай… – Венхайм затушил сигарету. – Он сын «третьей» и «желтого». Понятно, какой статус он получил при рождении… Однако не оставил попыток выбиться в люди, и у него получилось. Сумел даже заработать на усыновление… Тут все ему помогали.

– А можно поподробнее об этом? – насторожился Текс. – Или это врачебная тайна?

– Что вы. Никакой тайны здесь нет, – сказал старик. – Элай работает в центре уже много лет, и, признаюсь, более надежного сотрудника мне видеть не доводилось. Жена у него тоже из «третьих», на фабрике работала, если мне память не изменяет. Ну и… – он усмехнулся, – добыли мы им по своим каналам отказника, этакий подарок на юбилей. «Желтая» девушка искала приключений, ну и нашла с каким-то безбашенным «красным». Скрывала до тех пор, пока не стало слишком поздно, родители заплатили немало, чтобы не предавать эту историю огласке. От ребенка она отказалась, конечно, его и забрал Кино.

– Я слышала, даже на «оранжевых» очередь усыновителей, – припомнила Эл.

– Я же говорю, коллектив клиники сделал Кино подарок, – серьезно сказал Венхайм. – У них с супругой как раз был юбилей свадьбы. Ну да, немного незаконно, но…

– Недоказуемо и не наказуемо, – закончил Текс. – Ну, вроде парнишка вырос достаточно здоровым, учится неплохо. И да, сьер, вы не закончили вашу лекцию.