Ночная птица - Брайан Фриман (2018)

Стены задвигались. Задвигался потолок. Во всяком случае, у нее возникло такое ощущение. Иглы увеличивались на глазах. Теперь Кристи видела и другие предметы. В воздухе поплыли глазные яблоки – десятки голубых глаз с такими же длинными ресницами, как у нее, – и по мере того как стены комнаты сдвигались, иглы протыкали глаза, насаживая их на себя, словно на шампур, а во все стороны брызгами разлетались кровь и стекловидное тело. Она кричала, и кричала, и кричала – и не издавала ни звука.

Между иглами появилось лицо. Не лицо. Маска. Ее усмехающийся рот раскрылся и запел. Эта музыка стала звуковой дорожкой для фильма ужасов, когда испачканные кровью иглы нацелились на ее тело. На лицо. Приближаясь, они становились все больше и больше.

А над ухом пел голос:

«Крис-ти, Крис-ти».

Затем поступила команда:

«Беги».

Еще и еще раз:

«Беги, беги, беги, беги, беги, беги, беги, беги, беги, беги, беги».

Она попыталась. Она чувствовала, как работают руки, как передвигаются ноги; ее сердце едва не выскакивало из груди по мере того, как она бежала быстрее и быстрее, но так и не могла убежать от иголок. Медленно, неотвратимо они приближались к ней. Чтобы уколоть. Чтобы воткнуться в нее. Чтобы пронзить ее и оставить после себя тысячи ран.

«Беги, беги, беги, беги, беги, беги, беги, беги, беги, беги, беги».

Открытые глаза Кристи видели иглы. Ее беззвучные крики превратились в непрекращающийся вопль о помощи, но помощь не приходила. Теперь поблескивающие острия заполняли все поле ее зрения; они были так близко, что уже касались роговицы, проникали внутрь глаза. Весь мир превратился для нее в эти ужасные иголки. Их было так много, что они проникали в каждую пору.

Ее сознание взорвалось.

Ее сознание вылетело в окно и раскололось на кусочки. Она даже не почувствовала слабого, настоящего, укола в руку, не почувствовала, как ужас отступил, – просто опять соскользнула в черную пропасть.

Глава 12

Фрост смотрел на закрепленные на отвесной скале три деревянные доски, которые образовывали помост шириной всего в восемнадцать дюймов. Ограждения не было, лишь похожие на рождественскую мишуру полукружья цепей, висящих на вбитых в породу крюках. Под помостом зияла пропасть глубиной в тысячу футов. Из расселин росли искореженные, открытые всем ветрам деревья. Вокруг были только горы, чьи очертания размывал легкий туман.

Пока Фрост изучал изъеденные непогодой доски, пятилетняя девчушка с рожком мороженого пробежала по пропасти к своей матери. Туристы толпились вокруг трехмерной иллюзии на Жирарделли-сквер и нервно смеялись. Это было всего лишь изображением пешеходной тропы, но настолько реалистичным, что Люси со своей фобией обязательно упала бы в обморок.

Истон сел рядом с художником на верхнюю ступеньку чаши фонтана с русалками. Вода с бульканьем и плеском заливала черепах и обнаженные груди сказочных созданий. Утреннее солнце высвечивало их лица. Над ними возвышалась каноническая эмблема шоколадной фабрики, и Фрост с удовольствием вдыхал напитанный сладостью воздух.

– Потрясающе, Херб, – сказал он. – Только не говори, что такое существует в реальности.

– Существует. Это знаменитая горная тропа на Хуашане, в Китае.

– Ты там был?

– Да.

Фрост не удивился. Херб был из тех, кто за почти семьдесят лет прожил десять жизней.

– А зачем нужно ходить по таким тропам? – спросил он.

– Буддист, наверное, ответил бы – чтобы достичь нирваны, – сказал Херб, – но если честно, я просто слегка обкурился.