Поединок во тьме - Михаил Соловьев (2015)

Но не получилось. Петр, когда уходить собрался, замок из рюкзака достал. Ворота закрыл и на клямку повесил. «Вот гад», — разозлился Володька. Тут на него сверху мелкая порода посыпалась. Замер. Понять пытается, что происходит, и соображает, что лежит он как раз под вентиляционным выходом, что поверху сотами обустроен. «Что, есть там кто? — напрягся Козлякин. — Заморенок с гостями?»

Конкуренция в планы не входила, и решил он после, как «гости» спать улягутся, послушать и посмотреть, что же здесь на самом деле творится и нет ли кого еще.

Второй ходкой вещи забрали полностью, только веревки так и остались болтаться в темноте шахтного ствола. Девчонка очкастого опекает, а тот какой-то сам не свой. Лысый все ржет и пальцем ему куда-то наверх тычет, а у парочки явно чувства прорезались.

«Интересно, что там у них произошло, что они вдвоем спустились? Не иначе, Мишка, быковский наследничек, в переделку какую угодил, а девка его выручала…»

Когда палатку в насосной ставили, оказалось, что Петр ружьецо свое вниз таки притащил. Браунинг пятизарядный. Двенадцатый калибр на патронах еще на ощупь в сидоре срисовал. Серьезная машинка. «Значит, к переделкам они готовы и предполагают, что кто-то здесь может быть кроме них, — задумался Козлякин. — А что, если устроить им небольшую театральную постановочку? В лучших традициях старых времен. С появлением теней из стен или звуков нечеловеческих». Воображение разыгралось — еле себя остановил. Нельзя пугать, пока до места не привели, никак нельзя.

А в лагере уже на газе жратву греют и никуда идти не собираются. Стал смотреть за режимом. В туалет по двое ходят — Лысый с девчонкой, а Петруха с очкастым. Ружье с собой берут и головой крутят на все триста шестьдесят. «Серьезно сторожатся. Подобраться сложно будет… Плевать! — рассердился Козлякин. — Вы меня только до места доведите, а там я вам расчет и устрою».

Его не волновало ни оружие, ни еще один предполагаемый противник. Сумасшествие прорвалось наружу, и стало вдруг безразлично, с каким количеством врагов ему доведется схватиться.

Решил уложить компанию спать и лишь после двигаться на разведку. Прождал час. Злость распалила так, что не ощущал ни сырости, ни холода. Так и подмывало закрыть их, спящих, на арматуру какую-нибудь прямо в насосной.

В старые времена с туристами так и поступил бы. Поржал бы потом, как открывались бы, да еще на переходах с тенями пошалил бы для пущего испугу. Неслись бы как миленькие отсюда, но здесь случай другой.

«Как их поутру-то смотреть? — задумался Козлякин. — Во сколько идти соберутся? Может, здесь лечь?» Но им-то в палатках тепло, а ему холод и сырость забрались-таки под шкуру. «Ухожу в нычку, — решил Володя. — Хаваю и сплю часа четыре. Потом сюда. Упускать их нельзя».

Тихий говорок, доносящийся из-за дверей насосной, стихал. Козлякин выждал минут тридцать. Команда явно заснула. Прокрался к дверям. Слегка потянул. Вроде заперто. Расчет верный. Ломиться громко — разбудишь сразу. Парни неробкого десятка, и отмахнуться есть чем. Можно, действительно, спокойно отдыхать.

«Петруха, сука, дело знает, — одобрительно рассудил “хозяин” “подземли”. — Голыми руками его не возьмешь».

Надумал прогуляться по квершлагам, поглядеть, нет ли там кого. Темнота привычно открывала ему свои тайны, фонарь был не нужен. Серые блики поворотов складывались в привычный маршрут. Все казалось тихим и спокойным. Неожиданно из перехода на территорию Заморенка донесся неясный шум, будто кто-то сползал по скале. Козлякин замер. «Один», — прикинул он, услышав стук башмаков о камень. Человек спрыгнул с небольшой высоты. Еще шорох и стук: «Два. Три… — и через несколько минут: — Четыре… Пять…»

29. М. Птахин