Разум убийцы - Ричард Тейлор (2021)

Одной из главных причин потери памяти, которые я должен был рассмотреть, была диссоциативная (связанная со стрессом) амнезия. Тяжелые и эмоциональные события, например убийство сексуального партнера, являются настолько травматичными, что мозг эффективно стирает их из памяти. Воспоминания, которые «загружаются» в мозг во время стресса, позднее может быть сложно воспроизвести в нормальном и спокойном психическом состоянии. Мы называем это памятью, зависящей от состояния. Это также может быть бессознательным способом подавления болезненных событий. Здесь уместна цитата философа Ницше: «“Я это сделал”, – говорит моя память. “Я не мог этого сделать”, – говорит моя гордость и остается непреклонной. В конце концов память уступает». Воспоминания могут быть обрывочными и восстанавливаться со временем, однако симулянты обычно сообщают о внезапной полной потере памяти, отрицая наличие даже обрывков воспоминаний.

Диссоциативная амнезия – это диагноз, который ставится методом исключения. Это значит, что он остается единственным вариантом, когда все остальные возможные причины исключены [51].

Таким образом, сначала я должен был рассмотреть все остальные возможные причины. В случае Костаса было важно определить, помешало ли нарушение работы мозга запоминанию, удержанию в памяти и мысленному воспроизведению преступления. Мы называем это органической амнезией, и это значит, что она вызвана физическим заболеванием мозга, из-за травмы головы, алкоголизма или отравления снотворными или токсическими веществами. Органические заболевания мозга редки среди убийц (всего несколько случаев в год в большинстве исследований), но их все равно необходимо учитывать. Чтобы исключить физическую причину, я посмотрел, не было ли в анамнезе пациента опухоли, черепно-мозговой травмы, деменции или других заболеваний, влияющих на мозг или поведение.

Я приведу вам пример со времен работы в больнице Мэйдэй. К нам поступил 62-летний госслужащий, который, судя по всему, был спокойным и уравновешенным мужчиной с двумя детьми и тремя внуками. Он приехал в больницу, потому что последние несколько дней его дыхание было сильно затруднено. После флюорографии и других тестов у него обнаружили инвазивный рак легких, распространившийся на мозг. Близкие стояли вокруг его кровати, когда мы объясняли им, что ни лучевая, ни химиотерапия ничем не смогут помочь. Несколько дней спустя, совершая вечерний обход пациентов, я подошел к его кровати, чтобы просмотреть список назначенных препаратов, который был закреплен на изножье. Вероятно, я толкнул кровать, она качнула прикроватную тумбочку, и стакан воды, стоявший на тумбочке, опрокинулся.

В мгновение ока мужчина выпрыгнул из кровати, сделал агрессивный выпад в мою сторону, а затем помчался за мной по отделению. Пробежав мимо последней палаты, я понял, что дальше отступать некуда. К счастью, рядом оказался большой кислородный баллон на колесах, и, держа его между мной и пациентом, мне удалось продержаться до прибытия смелых санитаров.

Оказалось, что быстрорастущая опухоль распространилась на лобную долю и стала давить на часть мозга, отвечающую за регуляцию поведения. Таким образом, агрессия и расторможенность имели физическую причину. Если бы пациент добрался до меня и избил до смерти, то его последующая амнезия была бы реальной, и он мог бы заявить об этом в суде. Только этого мне и не хватало в конце очередной утомительной 30-часовой смены. Я, однако, вынес важный урок на будущее.