Сохранять интерес к работе очень важно, потому что у меня бывают дни, когда я думаю все бросить и заняться чем-то другим. Однако в медицине, если вы стали узким специалистом, двери в другие направления стремительно закрываются, и вам приходится принимать лучшие для себя решения. Хотя я не работаю в сфере академической медицины, мне удается поддерживать интерес к профессии, занимаясь преподаванием, политической деятельностью (защитой общественности, например) и периодическим написанием статей о заключенных Холлоуэй, задержанных террористах и мышлении мошенников. Однако взаимодействие между мозгом, разумом, биографией и поведением слишком интересно, чтобы оказаться утомительным. Что может пробуждать любопытство сильнее, чем вскрытие конверта со свежими материалами дела? Сложные психиатрические и юридические загадки побуждают меня идти вперед, даже если Королевская прокурорская служба связывается со мной за неделю до летнего отпуска.

Мне нужно было торопиться с отчетом по делу Костаса, поскольку я согласился написать его за невиданно короткий срок. Я, однако, не возражал. Это было интересное дело, и я был рад вернуться к изучению материалов на обратном пути в Лондон.

Во время чтения я не нашел ничего, что свидетельствовало бы об органическом заболевании мозга или очевидном психическом расстройстве. Обычно причина убийства становится известна в какой-то момент работы над делом. Я убедился, что другим пассажирам не видно материалов дела, и еще раз все пролистал, пропуская повторяющиеся показания полицейских, связанные с местом преступления и событиями в изоляторе временного содержания.

Там был протокол задержания, материал, не использованный Королевской прокурорской службой, и расшифровка длинного допроса, во время которого задержанный постоянно отвечал: «Без комментариев». Когда поезд поехал по окраине северного Лондона, я приготовился снова сложить бумаги в рюкзак.

А потом я дошел до свидетельских показаний Оскара Новака.

Софи начала встречаться с ним, но ничего не сказала об этом семье и друзьям. Возможно, ей было стыдно, что она начала новые отношения, не разрешив ситуацию с Костасом. Номер Оскара был в журнале звонков в телефоне девушки, поскольку он звонил ей несколько раз на неделе, когда произошло убийство, поэтому у него решили взять показания.

Полицейские говорят, что каждое расследование убийства разрушает пару отношений. Почему? Однажды офицер объяснил мне, что каждый, кто был связан с жертвой или находился недалеко от места убийства, обязан дать детальные и правдивые показания (под страхом наказания за лжесвидетельство) о том, чем он занимался в момент убийства. Разумеется, иногда выясняется, что люди находились вовсе не там, где обещали быть своему партнеру.

Перегруженные адвокаты, занимавшиеся уголовным делом Костаса, вероятно, не обратили внимания на показания Оскара, потому что ничего о них не сказали, когда инструктировали меня. Однако этот допрос не только дал мне представление о физических перемещениях жертвы в ночь убийства, но и позволил понять, что было на уме у Софии. Все это я узнал от мужчины, который начал отношения с жертвой незадолго до ее смерти.

Оскар сказал, что за то короткое время, что он был с ней знаком, София редко заводила разговор о Костасе, но говорила, что хочет порвать с ним и что у него все еще есть ключи от ее квартиры. Она заявляла, что собиралась привлечь полицию, чтобы забрать ключи, но не хотела, чтобы у Костаса возникли проблемы или он лишился работы. За день до убийства София и Оскар ходили на свидание, во время которого ей постоянно звонил и писал подсудимый. Они сняли номер в гостинице, поскольку девушка боялась, что Костас может снова устроить скандал. Она призналась новому парню, что при последней встрече пациент копался в ее телефоне.