Женщина в Восточном экспрессе - Линдси Эшфорд (2019)

Почему-то на ум пришла Кэтрин, вышедшая из кабинки в хамаме, нисколько не смущенная, даже гордящаяся своим прекрасным телом.

Агата покосилась на Макса. Тот закрыл глаза: то ли молился, то ли медитировал. Вспомнились слова Кэтрин: на раскопках Макс каждое воскресенье ездит на мессу – двадцатимильное путешествие на муле через пустыню… Трудно поверить, что столь религиозный человек поддастся чарам такой женщины, как Кэтрин. С другой стороны, Леонард Вулли тоже верующий, однако же поддался…

Агата закрыла глаза и прислонилась к прохладной каменной стене. Вскоре она впала в легкое полузабытье; перед мысленным взором замелькали образы, точно снежинки в вихре. В какой-то момент ей даже почудилось, что она зависла над собственным телом и смотрит на него сверху вниз… Неожиданно в сознание проник голос Эркюля Пуаро. Слова прозвучали столь ясно и четко, как будто их произнес живой человек: «Ma chérie[34], почему тебя так беспокоит сама мысль о том, что между ними может быть… tendresse?[35]»

Звук гонга вывел ее из транса. Кто-то пронес мимо кадило, из которого валил едкий дым.

Макс открыл глаза и улыбнулся.

– Это сигнал: нам пора.

Агата с трудом поднялась: ноги затекли, и первые несколько шагов она хромала, словно древняя старуха. Макс шел впереди, по-кошачьи легкий и подвижный.

– Ну и как вам? – спросил он во дворе.

– Удивительно мило, совсем не то, чего ожидаешь от последователей Люцифера. Бывает, гуляешь где-нибудь на природе и случайно натыкаешься на особенные места: рощица, пронизанная солнцем, водопад в тайной долине… Возникает волшебное ощущение чего-то древнего, но хорошего, по-своему правильного, хоть и чувствуется связь с язычеством.

– Да, – откликнулся Макс. – Наверное, тоже святилища…

Они вышли из ворот и направились к машине.

– Знаете, а ведь это не просто храм, – сказал Макс. – Во время войны сюда прибыли сотни армянских беженцев, спасаясь от турок. Если бы езиды их не приняли…

Агата молча села в машину. Несмотря на безмятежную атмосферу храма – а может, и благодаря ей, – она чувствовала себя как-то неуверенно, некомфортно. В таких уединенных, мирных уголках вечно лезут в голову незваные мысли.

Ma chérie, почему тебя так беспокоит сама мысль о том, что между ними может быть… tendresse?

Отвечать на этот вопрос не хотелось.

Глава 15

Багдад, три дня спустя

Нэнси уехала с утра пораньше в британское консульство, и Агата снова завтракала на террасе в одиночестве. Вместе с кофе официант принес ей письмо. При виде крупного, старательного почерка сердце подпрыгнуло: от Розалинды.

«Дорогая мамочка!

Спасибо за письмо, которое ты послала, хотя оно было ужасно длинное. Мне очень жаль, что тебя тошнило на пароходе. Флору Петерсон вчера стошнило на географии – прямо на мою карту озера…»

Агата улыбнулась про себя, но тут ее кольнуло чувство вины: оказывается, Флора Петерсон быстро оправилась, когда за ней приехала мать и забрала ее на день: «…как мило она выглядела в новой шляпке, которую ей купила мама!» Чувство вины усилилось, когда она добралась до неожиданного конца:

«Я немножко устала писать тебе, так что теперь я напишу короткое письмо папе…»

В свои девять лет Розалинда могла быть беспощадно честной – в отца пошла. Вообще, в ней куда больше от Арчи, как в характере, так и во внешности: словно его черты наложились на личико фарфоровой куколки. Иногда Агата подозревала, что Розалинда больше любит папу, не зря они так похожи.

Она спрятала письмо в сумку. Арчи, будучи в Лондоне, наверняка уже получил свое. При мысли о нем в животе стало холодно и пусто: сегодня он женится на другой. Интересно, Розалинда его уже поздравила?

Агата рефлекторно глянула на часы, но тут же отвела глаза: ей совсем не хотелось знать, через сколько часов у дочери появится мачеха.

* * *