Макс и Нэнси пошли за аптечкой, остальные прошли за перегородку. Гарем шейха ожидал их, сидя на подушках. При виде Агаты с Кэтрин хихиканье усилилось.

– Лучше бы Макс пошел с нами, – пробормотала Кэтрин. – По-арабски он говорит куда лучше меня.

Возраст женщин варьировался примерно от пятнадцати до сорока. Всего их было пятнадцать. Когда Кэтрин спросила, кто болен, все дружно шагнули вперед. Первая показала на глаза.

– У нас есть борная кислота? – спросила Агата.

Вместо ответа Кэтрин улыбнулась.

– По-вашему, это не конъюнктивит?

– Возможно… – Кэтрин не удержалась и захихикала. – Кажется, я поняла, в чем дело. Мы были здесь в прошлом году – на таком же празднике, и я дала одной из жен борную кислоту промывать глаза. Видимо, она неправильно меня поняла и вместо этого выпила пузырек.

– Господи! И что случилось?

– Через несколько месяцев она родила двойню – мальчиков. Видимо, шейх надеется, что я раздам ее всем женам!

Словно по команде за перегородкой раздался голос шейха. Губы Кэтрин дернулись, и она зажала рот ладонью.

– Что он говорит?

– Что хатун[43] – я то есть – совершает чудеса. Спрашивает Макса, не осталось ли у него волшебного белого порошка…

Было приятно видеть Кэтрин в хорошем настроении. Жены присоединились к веселью; понадобилось некоторое время, чтобы все успокоились, и можно было выяснить, кто же действительно болен. Раздав лекарства от головной боли, йод и показав, как промывать глаза, гости наконец попрощались и вышли к машине.

Они остались последними – остальных Макс уже отвез домой. Кэтрин села посередине, между Агатой и Максом.

– Кстати, наш гость попросился переночевать, – сообщил последний, заводя мотор. – Сказал, что не хочет спать в поезде.

– Вот досада! – прищелкнула языком Кэтрин. – Заявился в самый неподходящий момент, когда весь дом забит. Придется положить его в комнате Леонарда.

Агата бросила на нее взгляд искоса, но Кэтрин сидела с непроницаемым выражением. Что-то больно быстро она предложила гостю постель Леонарда – вполне могла попросить Макса отдать свою и переночевать на крыше. Возможно, то был холодный расчет: именно в эту ночь она скажет мужу правду.

Глава 25

Когда Леонард пришел, Кэтрин не спала, но притворилась спящей. Целую вечность она лежала в темноте и репетировала, однако, услышав щелчок замка, вдруг поняла, что не сможет.

Полтора месяца она выдумывала бесконечные предлоги. В первую брачную ночь – единственную, когда они остались в доме одни – притворилась, будто у нее месячные. На самом деле у нее никогда не было месячных – о них Кэтрин знала лишь понаслышке. Через неделю придумала кишечное расстройство. Потом использовала присутствие остальных в качестве помехи – дескать, слишком много народа, это ее выбивает из колеи.

Через месяц он стал наблюдать за тем, как она принимает ванну. Теперь это превратилось в совместный ежевечерний ритуал. Она стучалась в дверь комнаты древностей и сообщала, что идет спать – это был условный сигнал. Раздеваясь, она слышала скрип деревянного табурета, который он каждый вечер приносил под окно.

Два дня назад он постучался в дверь ее спальни. Пришлось использовать в качестве предлога Бертрама: якобы сегодня годовщина его смерти. Очередная ложь: Бертрам погиб весной – но ведь Леонард этого не знал. Ах, сколького он не знал! Но сейчас он здесь, в ее спальне, и ему некуда идти.

Кэтрин крепко зажмурилась. Вот зашуршала одежда, скрипнул стул… Прогнулась кровать под тяжестью тела… Рука осторожно коснулась ее плеча…

– Кэтрин, ты спишь?

Она замерла, даже дыхание затаила, чтобы не выдать себя. В голове звучал голос Агаты: давай! Вот он, твой шанс! Нельзя так продолжать…

Нельзя… Однако при мысли о том, чтобы произнести обличительные слова, ее затошнило от страха.