Бессердечно влюбленный - Маргарита Ардо (2019)

Даха что-то напевала на кухне. В розовой ажурной корзинке на столе в гостиной лежали присыпанные сахарной пудрой круассаны, цветы везде: фрезии, розы, тюльпаны… Какой Маню молодец! Я прошмыгнула, как мышка, на улицу, оставив записку, что пошла прогуляться. Даха ведь точно меня стала бы отговаривать, и её муж тоже. А от этого легче бы не стало. Я увидела по дороге малину на лотке фруктовой лавки, придумала сразу первые слова, а что сказать дальше, не знала. Подумала: будь что будет! Экспромт. Возможно, он просто захлопнет дверь перед моим носом и пошлёт лесом.

Но я точно не ждала того, что сделал Миша. И увольнения не ждала. От растерянности в голове было пусто и звонко.

— Почему? — спросила я, а сердце стучало, как бешеное, словно сейчас невидимый судья вынесет вердикт: жить мне или умереть.

— Неужели ты так и не поняла? — спросил Миша: — Я люблю тебя.

Бабам! В моей груди вдруг стало тепло и солнечно, словно в первый день сотворения мира, когда «сказал Бог: да будет свет. И стал свет»[41]. Зелёные-зелёные глаза смотрели на меня жадно. Свет был в них. Они искали отражения в моих, и я выдохнула:

— Я тоже тебя люблю.

— Правда?! — вспыхнул радостью Миша.

Я кивнула, расплываясь улыбкой в ответ. А Миша поцеловал мою ладонь, перепачканную малиной, и вдруг разделения не стало: потому что счастье, как выяснилось, не знает притяжательности, оно заливает всё вокруг и не спрашивает, чьё оно. Темнота испуганной души окрасилась нежностью, и ничего на свете прекрасней не было его стриженой макушки, высокого лба, носа, направленного к моему, и улыбки. Самой настоящей. Открытой. Солнечной. Миша придвинулся и, обхватив меня руками, притянул к себе. А я с неожиданной лёгкостью, словно внезапно освобождённая от кандалов, обняла его. И переместилась со стула на пол. Наши лица оказались близко-близко друг от друга.

— Я люблю тебя! — повторил Миша.

— Я люблю тебя, — отразилась эхом я. И так стало хорошо, что я рассмеялась. И он тоже.

— Никто на свете ещё так не радовался увольнению, — говорил он, — честное слово!

— Ты просто не видел лица Дахи, — ответила я.

— Ну, с ней всё понятно, у неё была отличная мотивация! — Миша выразительно потёр челюсть и расхохотался ещё громче.

А я смеяться перестала и осторожно коснулась его щеки:

— Больно?

— Нет.

— Фух, — я выдохнула с облегчением. — А вазой я тебя не сильно?

— Ну… так, — хмыкнул он.

— Прости…

И тут тысячи чёртиков загорелись в изумрудных глазах, Миша осмотрелся: с края стола рядом с нами виднелся черный уголок лэптопа, и сказал:

— Ладно, если что, ноут у меня нетяжёлый.

А потом поцеловал меня. Долго-долго и нежно-нежно, окончательно завораживая собой.

В пальто было жарко, губам было сладко, на душе — хорошо. И особенно здорово было расслабиться и совсем не думать.

— Спасибо, — шепнула я, когда он оторвался от моих губ.

— За что? — так же тихо спросил он.

— За то, что отключил мне думалку. Я так устала думать, замучилась…

— Да, у тебя там что-то непонятно работает, — улыбнулся он, погладив меня по голове. — Поэтому следует закрепить результат новых настроек ради обеспечения мер безопасности. — И поцеловал меня снова. До абсолютного головокружения.

А потом догадался снять с меня пальто. Мы сидели тихо и счастливо на полу. И всё было правильно и нежно. За окном кухни плыли облака и задумчиво смотрела в них Эйфелева Башня. Вот кто железяка, а совсем не Миша…

— Мишенька, — выдохнула я.

Он удивлённо улыбнулся, словно никто его никогда так не называл.

— Я?

— Ты, — я провела кончиком пальца по его кисти. — А ведь я ничего о тебе не знаю. У тебя даже страницы в соцсетях нет. Я искала.

— А что тебе интересно?

— Всё.

Он снова удивился, подскочил на ноги, подал мне руку. Я встала. И Миша одёрнул футболку и поклонился.