А тебе слабо? - Кэти МакГэрри (2018)

– Как всегда, вся занята своими клубами и разными общественными мероприятиями. Обеды. Ужины. Чаепития, – я замолкаю, обдумывая, как сказать то, что я собираюсь ему сказать. – Она по тебе скучает.

Марк откидывается назад, опускает руки между коленями, сцепляет пальцы.

– Отец обо мне вспоминает?

На лице Марка проступает такая надежда, что мне больно на него смотреть. Я могу ответить «да», попусту обнадёживая его, или сказать правду. Но я не хочу ни того, ни другого.

– Ты когда-нибудь хотел заниматься чем-нибудь, кроме футбола?

Марк трёт костяшками пальцев подбородок, потом берёт с кровати книгу и бросает мне. Я ловлю её в воздухе. «Программа занятий по физическому воспитанию».

– Я специализируюсь на физвоспитании.

– С каких пор?

– С… – Марк барабанит сцепленными пальцами. – Да всегда.

Я с напускным интересом пролистываю книжку и бросаю её обратно.

– Я думал, ты учишься на доктора.

– Это отец так хотел. Он рассматривал моё обучение в университете как всего лишь ступень на пути в Национальную футбольную лигу. По его плану, медицинское образование было страховкой для меня на случай травмы. Мама всегда хотела, чтобы один из нас стал доктором. А папа вот так угождает ей.

Стол Марка выглядит так же, как в прошлом году: ноутбук, док-станция для айпода. После первой игры Марка в университете мама попросила кого-то сфотографировать нас всех на поле. Эту карточку Марк повесил на стену рядом с расписанием. Некоторые вещи не меняются. А другие – меняются.

– Ты ненавидишь футбол?

– Нет. Я люблю футбол и хочу играть. Вообще-то я хочу стать футбольным тренером в средней школе. Папа знает об этом, хотя не одобряет. Раньше я думал, что если буду играть, если и дальше буду притворяться… – он осекается и замолкает.

Я приехал сюда. Я начал этот разговор. И я смогу закончить эту фразу за моего брата.

– Тогда они примут тебя таким, какой ты есть?

Марк кивает.

– Да.

Мы оба молчим. В животе у меня всё сжимается и переворачивается, как будто я плыву на лодке, которая вот-вот пойдёт ко дну. У меня была идеальная жизнь, я наслаждался каждым днём. Два коротких слова Марка: «Я – гей» – перевернули мой мир вверх дном. Возможно, я понимаю, почему он уехал. Возможно – нет. Но в любом случае мой гнев никуда не делся, и раз уж я начал это дело, то закончу.

– Ты меня бросил.

– А что, по-твоему, мне оставалось делать? – с обидой отвечает он. – Я не могу изменить себя!

Мне нужно вскочить. Двигаться. Ударить что-нибудь. Швырнуть. Я встаю.

– Что тебе оставалось делать? Что угодно, только не бежать! Ты сказал, что раньше притворялся. Почему ты не захотел притворяться дальше? Или почему не захотел остаться и бороться, почему ты даже не попытался уговорить маму и отца разрешить тебе остаться?

Марк спокойно смотрит, как я меряю шагами его маленькую комнату. Потом откашливается.

– Когда-нибудь ты сам поймёшь, что отец и мать всю жизнь управляли и манипулировали нами. Ты увидишь, как они с самого детства заставляли нас верить в то, что их мечты – это наши мечты. Они контролировали каждый наш вздох. Попробуй ответить себе на один простой вопрос: ты знаешь, кто ты такой сам по себе, без мамы с папой?

Вчера за ужином мама сидела напротив Гвен и настойчиво просила меня ухаживать за ней весь вечер. Точно так же она попросила меня позаботиться о Гвен, когда мне было пятнадцать. После того первого ужина мама мягко посоветовала мне пригласить Гвен на свидание – я так и сделал.

Но бейсбол – это мой выбор. Моя жизнь. Так было всегда. Отец понимает эту игру. Именно поэтому он контролирует каждый шаг моей бейсбольной карьеры: тренеры, игры, лиги. Чёрт побери, ради меня он даже спорит с судьями! Он делает это всё только для меня!

Ведь правда же?