А тебе слабо? - Кэти МакГэрри (2018)

Я пытаюсь собраться, хочу снова броситься на него. Если я не сделаю это прямо сейчас, он снова меня ударит, и я уже не встану. Нельзя лежать на полу перед Трентом. Он любит бить ногами. Раздаётся звук удара, потом я вижу Трента, оседающего на пол.

– Элизабет, ты цела? – Скотт стоит спиной ко мне и держит руки перед собой в ожидании ответного удара. – Элизабет!

– Да! – я выхожу из ступора. – Я в порядке.

Кровь хлещет из носа Трента. Молодец, Скотт! Он сломал ему нос. Трент злобно смотрит на меня, но Скотт загораживает меня собой.

– Только тронь мою племянницу – и я тебя убью.

Трент не обращает внимания на Скотта, как будто не слышит, этот лысый урод продолжает смотреть на меня.

– Я знаю, что ты хотела забрать у меня моё. Посмеешь ещё раз вложить ей в голову эту дурь – и никакие врачи её уже не спасут.

– Ты грёбаный сукин сын! – я бросаюсь к нему, но Скотт обхватывает меня обеими руками за пояс и почти приподнимает над полом, не пуская меня дать в рожу Тренту ещё разок. – Жаль, что я не врезала тебе битой в тот раз! (Жаль, что я тогда не успела замахнуться.) Чтоб ты сдох!

– Убирайся отсюда, пока я не вызвал охрану! – орёт Скотт на Трента.

Глаза Трента потухают, он криво ухмыляется и идёт к двери. Скотт крепче обхватывает меня, чтобы я на того не бросилась. Трент не простит мне то, что я хотела сбежать вместе с мамой. Он захочет отомстить, и если не сможет достать меня, то отыграется на маме.

Скотт отпускает меня и загораживает собой выход.

– Что, чёрт возьми, тут происходит?

Я взмахиваю рукой и показываю в сторону коридора.

– Он бьёт её! Он и меня бил! Он грязный наркодилер, он использует мою маму, и, если бы не ты, не твои уродские правила и не твой уродский шантаж, она бы никогда здесь не очутилась! Я была бы там, и я бы её защитила!

В дверях появляется медсестра, поэтому я отворачиваюсь от обоих мужчин.

– Какие-то проблемы? – быстро и негромко спрашивает сестра, и по её тону сразу становится ясно: она отлично знает, что в этой палате все хороши.

– Всё в порядке, – отвечает Скотт.

Он говорит что-то ещё, но его голос и голос медсестры отступают куда-то вдаль, когда я вижу жалкое создание, лежащее на больничной койке. Несколько часов назад в моём мире всё было правильно. Райан обнимал меня, и я убедила себя, что всё будет хорошо. Вот что бывает, когда позволишь себе надежду. Карма – это карма.

Я сажусь на кровать и дотрагиваюсь до холодных маминых пальцев. Вот так выглядит смерть.

– Она умрёт?

Разговор за моей спиной смолкает.

– У неё была остановка дыхания, – отвечает медсестра. – Но врачи дали ей налоксон, он нейтрализует действие героина.

Героин. Сердце у меня останавливается, дыхание перехватывает. Героин.

Я провожу пальцем вдоль трубки капельницы, старательно обходя следы уколов, испещряющие её руки.

– И долго она на нём?

Манжета тонометра шуршит, когда сестра снимает её с маминой руки. Сестра вздыхает:

– Мы не знаем.

– Когда вы отпустите её домой?

– Сейчас она спит. Доктор осмотрит её, когда она проснётся, и, если всё будет нормально, её отпустят. – Медсестра что-то шепчет Скотту. Тот шёпотом отвечает ей.

– Элизабет, – говорит он, – мне нужно заполнить кое-какие бумаги.

Это значит, что он оплатит счета. Нынешние. Как я могла прежде не замечать следы от уколов у неё на руках?

В палате становится очень тихо, слышен только мерный звук маминого кардиомонитора. С той самой минуты, когда тётя Ширли позвонила Скотту, мне кажется, будто я кручусь на какой-то жуткой карусели из парка аттракционов. Если бы я могла, то уползла бы с неё в никуда и исчезла бы навсегда. Господи, я так устала, я хочу только одного – прекратить это безумное кружение.

– Кто из вас отделал Трента? – спрашивает Ширли из-за моей спины.

– Мы оба. Хорошо же ты заботишься о своей сестре! – я крепко сжимаю мамины пальцы.