Золотые волки - Рошани Чокши (2019)

– Ты, наверное, перенервничал. Это не конфета, а противоядие.

– От чего?

– От яда, – нахмурившись, ответила она. – Разве Тристан тебе не сказал?

Он услышал, как неподалеку хрустнула сухая ветка. Лайла резко повернула голову и вздохнула.

– Мне пора. Кажется, кто-то увязался за мной.

Энрике нахмурился. Лайле постоянно приходилось отшивать надоедливых ухажеров во Дворце Сновидений, но он надеялся, что хотя бы здесь ее оставят в покое.

– Пьяные идиоты. У тебя есть клинок?

– Даже несколько.

Девушка коснулась его щеки и растворилась в ночи.

Воздух возле теплицы был горячее, чем в других частях сада. Никто из гостей не приближался к этому месту, и не зря: пятьдесят стражников с блестящими штыками отпугивали праздных гуляк одним своим видом. Сама оранжерея представляла собой внушительную постройку со стенами из матового стекла и прозрачной крышей, вокруг которой стоял резкий запах влажной земли. На стенах он заметил знакомый узор. Тот самый, что украшал позолоченное зеркало в Опере Гарнье: шестиконечная звезда, или гексограмма, переплетенная с полумесяцами, острыми шипами и змеей, кусающей свой хвост. Символы всех Домов. Энрике всмотрелся в изображение звезды, и по его спине пошли мурашки. Звезда была символом Падшего Дома, который решил использовать Вавилонский Фрагмент. Члены Дома считали, что такова Божья воля.

Возле оранжереи его остановил один из стражников.

– А вы кто такой?

Энрике хотел огрызнуться в ответ, но передумал при виде штыка, показавшегося из-за спины стражника.

– Добрый вечер, – сказал он нарочито низким голосом и протянул свою карту доступа. – Я здесь для того, чтобы ассистировать уважаемому месье Тристану Марешалю.

– В такой поздний час?

– Зависит ли красота от времени дня и ночи? – спросил Энрике, повышая голос. – Уходят ли небеса на покой после полуночи? Как бы не так! Моя профессия не знает такого понятия, как «время». Я и сам не знаю, сколько сейчас времени. Или где я? Кто я? Кто вы…

Стражник примирительно поднял руку.

– Да, да, очень хорошо, я приму вашу карту. Но имейте в виду, мне приказано подчиняться только месье Марешалю – не вам. И еще кое-что: матриарх запретила кому либо, кроме месье Морешаля, находиться в оранжерее дольше десяти минут.

Всего десять минут? Кажется, Северин об этом не знал. Стражник открыл дверь, и Энрике шагнул внутрь. Тристан уже ждал его, засунув руку в странное растение.

– Трупный цветок! – радостно воскликнул Тристан.

Он выглядел довольным, но синева вокруг его глаз говорила о бессоннице и ночных кошмарах.

– Должен признаться, мне не нравится это прозвище.

– Да нет, не ты. Это – трупный цветок.

– Потому что он пахнет, как смерть?

– В таксономии никогда не приветствовалась оригинальность, – сказал Тристан, вынимая руку из цветка.

Освещение оранжереи было гораздо ярче, чем лампы в комнате Северина. Энрике впервые заметил, как болезненно выглядит Тристан. Обычно на его круглых щеках играл румянец, а на губах сияла задорная улыбка. Он был рад видеть друга, но у него был вид совершенно истощенного человека.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Энрике, аккуратно положив свою трость.

Тристан тяжело сглотнул.

– Нормально. Скоро мне станет лучше.

Скоро. Когда они найдут Глаз Гора. Когда Северина признают наследником Дома Ванф, для них не останется ничего невозможного.

Энрике крепко сжал его плечо.

– Еще один день.

Тристан кивнул.

– Что это за место? – спросил Энрике, снимая пиджак.

– Ядовитый сад: я сам его создал. Но из-за дурацких правил Дома Ко́ры здесь нельзя держать пауков. Голиафу бы это не понравилось.

Энрике замешкался, отстегивая накладной горб. Он бросил взгляд на свой пиджак, где в нагрудном кармане лежала засахаренная фиалка. Противоядие. Его не удивляло, что Лайла знала об этом, но почему не знал Тристан?