Золотые волки - Рошани Чокши (2019)

– Нет! Не надо. В этом нет никакой необходимости. Из-за токсичных паров у вас могли начаться проблемы с глазами.

Энрике потянулся к своей трости. Он не хотел, чтобы смерть или даже отравление этих людей оставались на его совести.

– С моими глазами все в порядке, старик.

– Вы уверены? – спросил Энрике.

Он поднял трость и со всей силы ударил ею об землю, прикрыв глаза рукой. Из треснувшего дерева с оглушающим звуком вырвался белый свет. Убрав руку от лица, Энрике увидел обоих стражников лежащими на полу без сознания. Он осторожно переступил через них, а затем наклонился и прошептал:

– Ну, как теперь твои глаза?

Его победа была недолгой: снаружи раздались громкие крики. Раствор «Пиранья» быстро распространялся по полу оранжереи, чуть-чуть не доставая до лежащих на земле стражников. Кожа Тристана приобрела еще более голубой оттенок, чем прежде. Трясущимися руками Энрике похлопал по своему пиджаку, пытаясь найти засахаренную фиалку.

Затем он запихнул конфету в рот Тристана и заставил друга проглотить противоядие. Итак, у Энрике на руках было два стражника в бессознательном состоянии, окончательно испорченные усы и еще целая толпа охраны, сотрясающая дверь своими криками. Надежда была тонкой, ускользающей нитью, но юноша все равно ухватился за нее. Это все, что ему оставалось делать.

16

Лайла

Задыхаясь от волнения, Лайла на ощупь ориентировалась в темноте.

Будешь паниковать – потеряешь еще больше.

Девушка почувствовала привкус металла во рту и вздрогнула. Острая отмычка царапала ей щеку. Лайла выплюнула ее в руку и попыталась нащупать петли.

В каком-то смысле это была ее вина. Три недели назад она испортила торт. Чтобы ее утешить или, что более вероятно, чтобы поскорее выпроводить ее из своего кабинета, Северин сказал:

– Это же просто торт. В нем нет ничего ценного.

– Да неужели? – возмутилась она.

После этого она запекла его любимую печать со змеей во фруктовом пироге и оставила десерт с сюрпризом на его рабочем столе с небольшой запиской: ты ошибаешься.

И ей не оставалось винить никого, кроме себя, когда Северин принес эту записку на кухню, рассказал Лайле о своем плане и с усмешкой сказал:

– Докажи.

И вот она оказалась здесь.

Запертая в торте.

Забраться внутрь было легко. Чтобы закрыть торт, ей потребовалась помощь Зофьи. Ее руки блуждали по внутренней стенке, пока она не нашла петли. Ее ладони были липкими от пота, и они раз за разом соскальзывали с гладкого металла. В тишине Лайла отчетливо слышала свое сердцебиение. Наконец отмычка попала в паз. Девушка замерла. Она прислушалась, надеясь услышать металлический щелчок – звук штифтов, вставших в ряд…

Щелчок.

Петли открылись и с глухим стуком упали ей под ноги.

Лайла улыбнулась.

Затем она уперлась в стенку и толкнула, но дверца отсека не сдвинулась с места. Она толкнула еще сильнее, но что-то блокировало выход. Лайла выглянула в щель, образовавшуюся между краем дверцы и основанием. Она поняла, что произошло: слуга, который привез торт, поставил его вплотную к книжному шкафу.

Она оказалась в ловушке.

Часы пробили восемь часов. В холле зазвенели браслеты танцовщиц катхак. Ее сердце затрепетало, когда она услышала вдалеке знакомые звуки ситары: должно быть, музыканты настраивали свои инструменты перед выступлением. Через несколько минут Северин придет к кабинету, чтобы помочь «потерявшейся» танцовщице, а она должна будет отдать ему ключ.

Но она не сможет вовремя выбраться отсюда.