Охотник на кроликов - Ларс Кеплер (2017)

– В этом ресторане меня никто не знает, а на площади было почти совсем темно.

Рекс кивнул, пытаясь мыслить здраво.

– Тебе надо принять душ, – сказал он, помолчав. – Я поищу чистую одежду… положи свою в стиральную машину, проверь, чтобы все отстиралось, а я посмотрю, есть ли что в интернете.

– Ладно. Спасибо, – прошептал Диджей, встал и пошел вниз по лестнице.

Рекс услышал, как зашумел душ на нижнем этаже, достал из шкафчика хлорку и залил ею стол и стул, на котором сидел Диджей. Вытер бумажными полотенцами, спустился, вымыл окровавленную дверную раму, смеситель, раковину и забрызганный кафель. Снова поднялся, ведя бумагой по перилам, и оставил хлорку и бумажное полотенце посреди стола, чтобы не забыть вымыть душевую и барабан стиральной машины, когда Диджей закончит мыться.

Потом достал бутылку “Хайленд Парка” и стаканчик для Диджея и быстро посмотрел в телефоне местные новости. Никаких сообщений о драке или несчастном случае, которые соответствовали бы рассказу Диджея.

Может, все не так плохо, как он думает.

Если бы тот пьяный умер, в местных новостях об этом написали бы.

Глава 33

На совете начальник тюрьмы выдал Йоне Линне увольнительную, и заключенный без лишних вопросов получил тридцать шесть часов отпуска.

Йона дошел уже до середины подземного коридора, где на грубых бетонных стенах красовались гигантские смурфы. Помедлив несколько секунд, надзиратель открыл дверь. Дойдя до перекрестка, они дождались скрежета замка, подошли к другой двери и еще постояли, пока на центральной вахте не одобрили переход в следующую секцию.

Как и предсказывал Йона, Салим Рачен понял, что увольнение Йоны – его единственная возможность передать сообщникам информацию до среды. Сообщение Рачена, кажется, состояло только из телефонного номера и имени, но, возможно, это некий код убийства.

Йона расписался за свое имущество, внесенное в список, и подошел к так называемым вратам; надзиратель последовал за ним к центральной вахте.

Во время суда костюм сидел отлично, но с тех пор, как Йона начал посвящать тренировкам по четыре часа в день, пиджак стал узок в плечах.

Замок в воротах высокой ограды зажужжал, Йона открыл, вышел – и мощная стена осталась позади.

Знакомая боль впилась в левую глазницу, пока он шел по светло-серой асфальтовой площадке. Электрическое заграждение с накрученной поверх него колючей проволокой – последний отрезок дороги к свободе. Перед Йоной высились столбы с прожекторами. Белая деревянная конструкция светилась на фоне серого, как сталь, неба.

Йона подавил соблазн идти быстрее. Ему вспомнилось, как он ребенком шел за отцом через лес ловить гольцов в Вилльманстранде, в южной Карелии.

Когда между стволами и кустами заблестело озерцо, Йоне захотелось пробежать последний отрезок пути, но он взял себя в руки. К воде надо приближаться не спеша – так учил отец.

Высокая калитка поехала в сторону, жужжа и металлически лязгая.

Солнце вышло из-за тучи, Йона невольно взглянул на него. В первый раз за два года Йона мог смотреть вдаль – туда, где лежали километры полей, сельских дорог и леса.

Покинув территорию тюрьмы, Йона вышел на парковку, слыша, как за спиной закрывается калитка. Он словно вдохнул воздуха в легкие, словно выпил воды, словно встретился глазами с отцом и все понял.

Снова мелькнуло воспоминание о той рыбной ловле – как они медленно спускались к воде, как увидели, сколько в озере гольца. Блестящую поверхность то и дело будоражили круги, словно в дождь.

Ощущение свободы ошеломляло. Что-то распускалось в груди, хотелось остановиться и заплакать, но Йона шел вперед, не оглядываясь. До автобусной остановки оставалось семьсот метров; мышцы наконец начали расслабляться.

Он возвращал к себе прежнему.

Вдалеке пылил автобус. Согласно плану увольнения, Йона должен был доехать на нем в Эребру, а там сесть на поезд до Стокгольма.