Женщина со шрамом - Филлис Джеймс (2010)

— Я должен ехать. Мне необходимо быть там, когда вы ее найдете.

Дэлглиш не стал тратить время на споры. Маркус Уэстхолл имел право быть с ними и мог оказаться полезным, указав нужный участок берега. Он сказал:

— Возьмите теплое пальто, только побыстрее.

Машина Дэлглиша была самой быстрой из всех, но скорость вряд ли имела теперь значение, да и вообще была невозможна на извилистой сельской дороге. Вероятнее всего, уже невозможно успеть добраться до моря, прежде чем Кэндаси Уэстхолл шагнет в смерть, если она задумала утопиться. И невозможно узнать, правду ли говорит ее брат, однако, вспомнив его страдальческое лицо, Дэлглиш решил, что, пожалуй, он говорил правду. Бентону понадобилось всего несколько минут, чтобы привести «ягуар» от Старого полицейского коттеджа, и он уже ждал Дэлглиша и Уэстхолла, когда те подошли к дороге. Ни слова не говоря, он открыл Маркусу заднюю дверь, затем сел рядом с ним. Очевидно, этот пассажир показался ему слишком непредсказуемым, чтобы можно было оставить его одного на заднем сиденье машины.

Пользуясь электрическим фонариком, Бентон справлялся с картой и указывал маршрут. В машине душно пахло керосином от одежды и рук Дэлглиша. Адам опустил стекло, и ночной воздух, холодный и душистый, заполнил его легкие. Узкие сельские дороги, то взбираясь вверх по склонам холмов, то опускаясь, разворачивались перед ними. По обеим сторонам вдаль простирался Дорсет, с его холмами и долинами, с маленькими деревушками, с каменными коттеджами. Движения на дорогах почти не было: стояла глухая ночь. Повсюду дома были темны.

Но вот Адам почувствовал, что изменился воздух: в нем появилась свежесть, пожалуй, больше ощущение, чем запах, но у него не могло быть сомнений — солоноватый привкус моря. Переулок сужался по мере того, как они спускались вниз через молчащую деревню и вскоре выехали на пристань Киммериджской бухты. Море перед ними искрилось под звездами и луной. Когда бы Дэлглиш ни оказывался близ моря, он чувствовал, что оно притягивает его, как зверя тянет к водопою. Здесь, вот уже бесчисленные века, с тех пор, как человек прямостоящий впервые встал на морском берегу, этот вечный, неизбывный шум, непрекращающийся, слепой и равнодушный, порождает столько самых разных чувств — и не в последнем счете, как сейчас у него самого, осознание преходящести человеческой жизни.

Все вместе они двинулись вдоль берега на восток, к пляжу под отвесным сланцевым утесом, темным силуэтом едва проступавшим во тьме; он поднимался отвесно вверх, черный как уголь, обрамленный у подножия растущей пучками травой и кустарником. Черные сланцевые плиты спускались к морю и уходили вглубь, словно дорога, мощенная омываемыми морем скалами. В лунном свете плиты блестели, как полированное черное дерево.

Они хрустели по гальке, освещая себе путь фонариками, водя их лучами по берегу и по дороге из черных сланцевых плит. Маркус Уэстхолл, всю поездку молчавший, теперь как-то оживился и шагал по прибрежной гальке, не чувствуя усталости. Они обогнули мыс и очутились у другого узкого пляжа, другого отрезка берега, усыпанного черными трещиноватыми глыбами. Им не удалось ничего найти.

Дальше идти было некуда. Отлогий берег закончился, путь преграждали утесы, нисходящие в море. Дэлглиш сказал:

— Ее здесь нет. Надо поискать на других участках берега.

Ему ответил хриплый голос Маркуса Уэстхолла, пытавшегося перекричать ритмичный грохот моря:

— Там она не плавает! Она сюда бы пришла. Она должна быть где-то здесь, в море.

Дэлглиш спокойно возразил:

— Мы возобновим поиски при дневном свете. Я думаю, здесь мы сейчас закончим.