Бремя молчания - Хизер Гуденкауф (2010)

В палату входит доктор Хигби, он улыбается Калли и хочет погладить ее по голове, но Калли тут же съеживается и прячет лицо у меня на груди. Доктор Хигби отступает.

— Все нормально, Калли. Наверное, на твоем месте я бы тоже не захотел, чтобы чужой человек гладил меня по голове, — весело говорит доктор Хигби. Он моет руки над маленькой раковиной в углу и надевает резиновые перчатки. — А теперь я дам тебе лекарство, которое поможет твоим ножкам заснуть.

Калли недоверчиво косится на доктора Хигби.

— Они, конечно, не захрапят… — При этих словах доктора уголки губ у Калли подергиваются в улыбке. — Но как будто немножко онемеют, — продолжает доктор Хигби. — Пройдет несколько минут, и ты перестанешь чувствовать боль. — По-моему, Калли постепенно успокаивается.

Пока доктор Хигби и Молли занимаются ножками Калли, я разговариваю с дочкой. Шепотом рассказываю ей любимые истории — и ее, и мои. Мы обе любим вспоминать ту ночь, когда она появилась на свет. Когда у меня начались схватки, разразилась страшная гроза.

— Согласись, гроза в октябре — редкое явление природы. Утро того дня выдалось сереньким, но теплым. Ты должна была появиться на свет только через три недели, но я почувствовала знакомые приступы боли, тянущие боли внизу живота и в пояснице. Совсем как раньше, с Беном, но во второй раз я уже более-менее знала, чего ожидать. Папа специально приехал домой с Аляски, он так ждал твоего появления на свет! Все бродил по дому, стараясь придумать себе дела. Тогда он смазал маслом все скрипучие петли и замки, заделал все щели на полу в ванной и очистил водостоки от листьев. Он все время спрашивал, как я себя чувствую, скоро ли родится ребенок. Я отвечала: нет, до родов еще далеко.

Наконец пришлось прогнать его, потому что он меня нервировал. Папа взял Бена, и они поехали в парк поиграть в футбол, а я поднялась в спальню и прилегла на кровать. Не прошло и десяти минут, как небо вспорола первая вспышка молнии и послышался оглушительный громовой раскат! Потом хлынул дождь — настоящий ливень! И тут у меня отошли воды, и я поняла, что ты скоро родишься.

Калли едва заметно улыбается. Она столько раз слышала эту историю! Ручки ее совсем обмякли, но в глазах по-прежнему тревога, как будто она готова, если нужно, спрыгнуть с операционного стола.

— Я не знала, что делать. Папа с Беном уехали на машине. Я ведь сказала, что мне в больницу еще не скоро… Дождь лил как из ведра — крупные капли громко барабанили по крыше. Ветер задувал так сильно, что дрожали стекла. И с каждым новым громовым раскатом у меня начинались схватки. Ты как будто говорила мне: «Внимание, я уже иду». Я позвонила врачу, и он велел ехать в больницу как можно скорее. Я покидала в школьный рюкзак Бена какую-то одежду и твое желтое одеяльце. В одеяльце я завернула новенький костюмчик, в котором собиралась забирать тебя из родильного отделения домой. Сначала я хотела попросить миссис Норленд отвезти меня, но потом пожалела ее. Кому захочется выбираться из дома в грозу? В общем, я решила ехать в больницу в папином грузовике. Кстати, ты родилась здесь, в этой самой больнице! И представь себе, я никак не могла найти ключи от грузовичка. Папа вечно куда-то их девал, никогда не вешал в одно и то же место. Искала я их минут двадцать. Знаешь, где они нашлись? В кармане джинсов, которые папа засунул в стиральную машину! Я схватила рюкзак и вышла на крыльцо. От сильного ветра сетчатая дверь слетела с петель. Помню, я тогда еще пожалела папу: он так старательно смазывал петли, чтобы они не скрипели, и вот пожалуйста…