Нарушенная заповедь - Ирина Грин (2017)

– Что вы такое говорите, Иван Станиславович! – радостно ухмыльнулся Федор. – Вы всерьез считаете, что я способен на незаконное использование серверов сотовой компании, нарушение частной жизни и прочее бла-бла-бла?

– А ты способен?

– Ну, – профессор задумался.

– Надо, Федя, надо! – поторопил его Рыбак.

– Ну надо так надо. Только это, Иван Станиславович, если у меня после этого возникнут терки с правоохранительными органами… Ну, вы понимаете, всякие там тыры-пыры-пассатижи… – Лебедев сделал выразительное лицо.

– Индульгенцию хочешь? Будет тебе индульгенция. Обещаю – все твои сегодняшние грехи возьму на себя.

Федор радостно закивал.

– Короче, с вас две, нет, три пиццы и банка кофе. Вот такого. – Федор вытащил откуда-то из-под стола пустую банку. – Только кофе из кофейни. А то знаю я вас – купите в забегаловке на остановке, и пей, Федя, тирань организм. Не мое – не жалко.

Банка из-под кофе по внешнему виду ничем не отличалась от своих сестер, украшавших витрину киоска на автобусной остановке, и, скорее всего, приобретена была именно там. Из чего Иван сделал вывод, что Лебедев во что бы то ни стало хочет от него отделаться. Можно было, конечно, построить слегка зарвавшегося сисадмина, опустить его с небес на землю, но вряд ли от этого была бы хоть какая-нибудь польза. Иван уже имел возможность убедиться в безрезультатности попыток давить на Лебедева в эпизоде с компьютером Женьки Симбирского. Ясен пень, Лебедев при желании мог бы вытащить из компьютера сведения. Но вот только желания этого у него на тот момент не оказалось. Поэтому, заручившись заверениями Федора связаться с ним, как только появится хоть какая-нибудь информация, Рыбак покинул офис «Апогея».

Он уже сидел в машине, раздумывая, куда бы податься, когда в кармане завибрировал мобильный.

– Слушаю, – Рыбак нажал на кнопку, одновременно повернув ключ зажигания.

– Привет, Иван Станиславович! – раздался голос Сергея Новоселова, и Рыбак живо представил ухмыляющуюся физиономию бывшего коллеги.

– Здорово, – отозвался Иван.

– А скажи мне, любезный, почему в поисках исчезнувшей в неизвестном направлении Анастасии Субботиной я все время натыкаюсь на твои следы? Медсестра тебя запомнила, бабуля-соседка срисовала. Какой у тебя к ней интерес?

– Я же сказал – симпатичная женщина.

– Что-то уж очень вовремя она слиняла, тебе не кажется? Я тебя, Иван Станславович, убедительно прошу: как набредешь на свою симпатичную женщину, шепни ей на ушко, что я ее заждался. Просто сил нет, как заждался. Мне трупы надо опознать, а кроме нее некому. Да и, по большому счету, у меня она единственная подозреваемая. Никому не было резона их убивать, кроме нее. Может, это ты ей помог, а Ваня?

– Да пошел ты! – возмутился Рыбак.

– Нет, конечно, я так не думаю. Ты бы Чингачгука из себя строить не стал. Пальнул бы пару раз – и готово. Ты же у нас профессионал. Тут, конечно, тоже профессионал своего рода действовал. Это надо определенную сноровку иметь, чтобы так в глаз засандалить. Прямо в яблочко. Не убийца, а Вильгельм Телль какой-то.

– Слушай, Серега, а ты не поинтересовался, были ли у нас подобные случаи?

– Ты что, решил мне курс молодого бойца провести? Сам знаю, что делать. В понедельник собирался у экспертов навести справки. Хотя, сам понимаешь, если желтая пресса не верещит об эпидемии убийств с использованием этих чертовых дротиков, то наши эксперты тем более ничего не скажут.

– Это точно, – согласился Рыбак.

– Тут еще интересная штука получается. Буквально перед самым убийством твоя симпатичная женщина звонила Орлову на мобильный. Спрашивается вопрос: зачем?

– Ну, мало ли? Может, что понадобилось…