Нарушенная заповедь - Ирина Грин (2017)

– Тектонические разломы, – не реагируя на его поведение, продолжала Мария, будто вела урок в школе, – отрицательно влияют на растения, вызывая у них угнетение роста. Животные предпочитают в таких местах не жить. Зайцы, ежи, белки… Вы когда-нибудь видели здесь белку?

– Белку? – Тимур задумался, но Мария, похоже, не ожидала от него ответа.

– Да и люди… – она замолчала, будто подыскивая слова. – Изменение поведенческих реакций, нервно-психические расстройства…

– Вы меня имеете в виду? – спросил Тимур и нарочито громко опустошил стакан.

– Помилуй бог! С чего вы взяли! – торопливо сдала назад она, но Тимуру разговор надоел.

И не только разговор. Ему надоело все. Хотелось покоя. Спать. Вот только заставить себя подняться по лестнице, убившей Карину и Алису, он не мог.

– Все продам к черту, – сказал он, вставая, подхватил бутылку за горлышко и направился в цех, где возле уже успевшего подернуться пылью тестомеса примостилась небольшая кушетка.

Когда минуло сорок дней, Тимур нанял бригаду строителей, соорудившую по фасаду дома застекленную лестницу на второй этаж. Современная металлопластиковая конструкция изуродовала здание, но ему это было абсолютно безразлично. Он не собирался жить в этом доме. Однако продолжал по инерции это делать.

Именно по инерции. По инерции вставал, приводил себя в порядок, ехал на работу, возвращался, что-то ел, ложился спать. И так по кругу, день за днем, месяц за месяцем… По большому счету, Тимур мог и не работать – после смерти отца он унаследовал пакет акций «Аверс-банка» и ежегодно получал солидные дивиденды. Но работа была тем спасательным кругом, благодаря которому он хоть как-то продолжал держаться на плаву, сопротивляться затягивающей в свои сети безысходности.

Глава 16

После ухода Рыбака в палате ветеранов войны и труда воцарилась тишина, нарушаемая лишь цоканьем Асиных пальцев по клавиатуре. За окном стемнело, Кристина улеглась на кровать, поворочалась в поисках удобного положения и предалась своему любимому занятию – стала думать. Хотя, подобно Юлию Цезарю, она могла делать несколько дел одновременно, на мыслительные процессы это умение не распространялось. Думать она могла только в одном направлении, поэтому всю полученную информацию необходимо было срочно разложить по полочкам, систематизировать и отранжировать.

Итак, что мы имеем. Отравленная конфета, судя по всему, предназначалась Асе. И в этом есть определенный положительный момент – можно жить спокойно. Дальше. В деле о похищении Жени Симбирского, вероятно, появилась какая-то новая информация, которой Рыбак делиться не собирается. Ну и ладно. Завтра наверняка можно будет что-нибудь разузнать у Марчук. Путаная история о проклятии вообще не вызывает желания о ней думать. Скорее всего, это просто бред, вызванный шоком при аварии или, опять же, наркозом. Кто-то видит зеленых человечков, кто-то слышит голоса… Вот оно, самое важное, то, что непосредственно касается ее, Кристины. Голоса. Голос бабушки. Что это? Плод воображения, слуховая галлюцинация или?..

«Бабуля! Ты тут?» – чувствуя себя последней идиоткой, мысленно позвала Кристина. Разумеется, ответа не последовало. Можно спокойно ставить точку и двигаться дальше, но Кристина решила предпринять еще одну попытку и поставить вопрос по-другому.

– Бабуля! Ты тут? – тихо спросила она.

– Что? – встрепенулась Ася. – Ты что-то сказала? Извини, я не расслышала.

– Нет, ничего, – ответила Кристина, и тренированный мозг переключился на другую задачу.