Человек среди людей - Яков Коломинский (1973)

Но жизнь идет вперед. Сборы, стихи, комсомольские собрания. Девушку кровно интересует вся жизнь класса, школы. И вот появляется в дневнике настоящий социально-психологический очерк под названием «Нравы и типы десятого класса». Здесь и тонкие зарисовки характеров, и анализ интересов, и попытка воссоздать общую картину взаимоотношений в своем классе: «В десятом классе дружбы между мальчиками и девочками нет. Нельзя сказать, что они чуждаются друг друга, не говорят и не играют между собой. Нет, но жизнь мальчиков и девочек катится каждая по своему руслу. Мальчики кажутся более цельной группой, и мне пока трудно разбить их на подгруппы. Девочек же я делю на три группы: „болото“, „барышни“ и „комсомолки“».

Дальше Нина дает великолепный анализ каждой, как мы бы сказали, группировки. Сама она, конечно, относится к комсомолкам.

Пока все идет благополучно, анализ взаимоотношений с одноклассниками на время исчезает со страниц дневника. Их заслоняют перипетии отношений с Гришей. И вдруг взрыв — Нине показалось, что она потеряла привычное положение в классе.

4 марта 1939 года.

«…Перед каникулами, да и во время я еще была уважаемым членом комитета, авторитетной комсомолкой, имела много товарищей, которые хорошо ко мне относились.

Но после каникул и затем длительной болезни, когда я пришла в школу, я с первых же дней почувствовала себя одинокой. Я увидела, что центром класса стала новая ученица, замечательная комсомольская работница Катя.

На вечере вокруг Кати толпа, а я одна (со Светланой). Гриша тоже там. Некоторые ребята, увидев мое одиночество, стали хамить. О-о, я не знала еще до сих пор, что такое одиночество! Одна, всегда и всюду одна! Я истерзалась, замкнулась…»

Правда, трагедия оказалась мнимой. И 27 марта на страницах дневника появляется: «А жизнь, несмотря ни на что, чертовски хороша! Мне скоро восемнадцать лет! Много, не правда ли? Мне восемнадцать лет, я любима и люблю! Хорошо!»

А в это же самое время учился в другой московской школе Петя Сагайдачный. Во многом он кажется прямой противоположностью Нины. Она отличница, общественница, он, что называется, «трудный» мальчик: бузотер и нарушитель дисциплины. Жизнь класса и школы его как будто даже не очень и тревожит. Петя весь в мечтах о флоте, в заботах о яхте «Водяной», где он назначен боцманом. Но и в его дневнике немало строк, которые свидетельствуют об острых переживаниях, связанных со взаимоотношениями с одноклассниками.

25 ноября 1940 года.

«…Я снова занял в классе свое старое и насиженное место общепризнанного шута. Ребятам, конечно, весело, но мне это душу рвет. Раньше все знали, что я, кроме шутовства, хоть газету могу выпускать, а теперь после истории с „вредной группировкой“ и вообще после публичной ссоры со всеми я совсем превратился в шута… Класс я люблю, но люблю безнадежно. Класс живет, Ольга (девушка, которую Петя тайно любит. — Я. К.) живет, а я стою в стороне, хотя иногда меня „пускают“, чтобы, послушав несколько моих грошовых острот, посмеяться и снова оставить меня одного. Мои отношения с Котом (прозвище товарища. — Я. К.) пропитаны слизью соперничества и поэтому очень скользки, несмотря на близость. Вообще если я живу, то только не в классе. В классе живет моя оболочка, а истинный Петька, еще не совсем испорченный, витает в облаках мальчишеских иллюзий». И еще: «Мое больное место — школа. „Баранки“ сменяют „посы“. Грусть рвет мне душу… Товарищи, с которыми я в ссоре, висят на моей совести как балласт… Но на переменках… раздаются мои остроты… И все это хлипко, ибо я в классе поганка-мухомор».

6 июня.

«…Меня сейчас обуревает дикое желание всеми силами и средствами завоевать обратно свое положение по отношению к моим товарищам, и я добьюсь этого. Возможно, это глупо и по-детски, даже наверняка так, но повторяю, что не остановлюсь ни перед какими средствами, чтобы добиться этого».