Завещание - Джон Гришэм (1999)

Быстрый процесс по делу о наследстве был вещью неслыханной, ведь адвокаты получали почасовую оплату. Зачем же торопиться?

— Это интересно, — удивился Уиклифф. — Что у вас на уме?

— Устройте итоговую встречу как можно скорее. Соберите всех адвокатов, заставьте каждого обнародовать список предполагаемых свидетелей и документов. Отведите тридцать дней для сбора показаний под присягой и назначьте суд не позднее чем через три месяца.

— Но это очень сжатые сроки.

— В федеральном суде мы это делаем сплошь и рядом. И срабатывает. Парни, представляющие противоположную сторону, ухватятся за это, потому что их клиенты сидят на мели.

— А вам это зачем, мистер О'Рейли? Вашей клиентке тоже хочется поскорее заполучить деньги?

— А вам бы не хотелось, судья? — уклончиво ответил Нейт.

Все рассмеялись.

Когда Гриту наконец удалось преодолеть все кордоны телефонной защиты Хэрка, его первыми словами были:

— Я пойду к судье.

Хэрк нажал кнопку записи на своем аппарате и сказал:

— Добрый день, Грит.

— Я могу рассказать судье правду о том, что Снид продал свои показания за пять миллионов долларов. Все его слова — ложь.

Хэрк рассмеялся негромко, так, чтобы только Грит его слышал, и заметил:

— Вы не можете этого сделать, Грит.

— Это почему же?

— Вы плохо соображаете. Слушайте, Грит, и слушайте внимательно. Во-первых, вы подписали вексель наравне со всеми, поэтому несете такую же ответственность, как и мы.

Во-вторых, и это самое важное, вы узнали о Сниде потому, что были поверенным Мэри-Роуз, значит, обязаны молчать.

Если вы разгласите хоть какую-то информацию, полученную в силу своих профессиональных отношений с ней, это будет означать, что вы выдали тайну, доверенную вам клиентом.

Она подаст на вас жалобу, и вас исключат из гильдии адвокатов. Я лишу вас лицензии, Грит, запомните.

— Вы мерзавец, Геттис. Вы украли у меня клиента.

— Если бы ваш клиент был вами доволен, зачем бы стал искать другого адвоката?

— Имейте в виду, я так просто не сдамся.

— Не делайте глупостей.

Грит швырнул трубку на рычаг. Хэрк несколько секунд наслаждался произведенным эффектом, потом вернулся к работе.

Нейт не спеша ехал по городу. Пересек Потомак, миновал мемориал Линкольна. Снежинки бились в ветровое стекло, но снежная буря так и не разразилась. Стоя перед светофором на Пенсильвания-авеню, он посмотрел в зеркало заднего вида и заметил здание, зажатое между дюжиной других таких же, — дом, в котором он провел большую часть последних двадцати трех лет. Окно его кабинета на шестом этаже было едва различимо.

Когда он въехал в Джорджтаун, ему стали попадаться знакомые заведения — бары, кабачки, притончики, где он провел столько долгих бессмысленных часов в компании людей, которых он уже не помнил. Повернув по Висконсин-стрит на север, он увидел бар, в котором когда-то подрался с однокашником по колледжу, бывшим еще более пьяным, чем он сам. Ссору начал тот подлец. Бармен выгнал их выяснять отношения на улицу. На следующее утро Нейт явился в суд с лицом, залепленным пластырем.

Где-то здесь было и маленькое кафе, в котором он когда-то купил достаточное количество кокаина, чтобы убить себя.

Нарки[3] накрыли кафе, когда он находился на излечении. Два его приятеля — биржевых брокера — отправились в тюрьму.

В гараже Стэффорда Нейт загрузил багажник дополнительным количеством теплых вещей и поспешно уехал.

В кармане у него лежал чек на десять тысяч долларов — гонорар за первый месяц. Налоговая инспекция требовала шестьдесят тысяч в погашение задолженности. Штраф составит столько же, а то и больше. Второй жене он задолжал около тридцати тысяч алиментов. Пока он лечился под руководством Серхио, долги его росли.