Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила - Мэри Стюарт (2018)

Он улыбнулся мне, Тони. Тони, которому было все равно, убит или не убит ранним утром Колин; Тони – прохожий с той стороны улицы; шахматный эксперт, получающий удовольствие от игры, которая заставляла потеть мои ладони, настолько тяжело мне было оставаться естественной.

– Что ж, дорогая, я рад, что день у вас был удачный, – непринужденно произнес он. – Вот уже и мост, скоро будем на месте. Вы еще успеете переодеться к обеду и будете иметь удовольствие попробовать осьминога, если вам, конечно, по вкусу резина с индийскими специями.

Итак, игра окончена. Я почувствовала такое облегчение, что вмиг повеселела, под стать Тони.

– Ничего не имею против, но это же не главное блюдо? Ой, Тони, я так проголодалась!

– Я же вам обеим выдал с собой по двойной порции!

– Конечно. Но я съела почти все, ну, немного осталось птицам. Если бы вы дали меньше, я бы уже пару часов назад вернулась. Вам не надо возвращать бутылку?

– Нет, надеюсь, вы ее где-нибудь зарыли? Если неподходящие предметы валяются на виду, это оскорбляет местных богов, – мягко заметил Тони.

– Не беспокойтесь, я закопала ее под камнями, а перед этим плеснула немного для полагающихся им возлияний.

– Полагающихся возлияний?

– Ну да, немного для Зевса – он ведь родился в этих местах, а потом еще для лунных прях – это уже мое личное.

– Для кого для кого?

– Для лунных прях. Для тех трех дам, которые каждый месяц спрядывают луну, чтобы дать нам наконец настоящую темную ночь. Ночь, которая, в противоположность лунной ночи, на стороне тех, за кем охотятся… таких, как горные куропатки Джозефа.

– Ночь без луны, – сказал Тони. – Разве это интересно? Мой старый отец называл ее ночью для князя тьмы.

Я подняла брови:

– Такое выражение мне представляется необычным для викария.

– Для кого? – Восхитительный миг мелькнувшего на лице Тони смущения. Но тут же его светлые глаза опять оживились. – Но мой отец, дорогая, был таким необычным викарием. И осмелюсь заметить, что ваше возлияние возымело действие. Сегодня будет безлунная ночь. Достаточно темная, чтобы укрыть что угодно… – И он добавил весело: – Или кого угодно.

Фрэнсис сидела в саду, но дверь в холл была открыта, и, как только мы с Тони вошли в гостиницу, она поспешила к нам:

– Дорогая моя! А тут уж настоящую поисковую группу снарядили! Тони был уверен, что ты лежишь со сломанной ногой, окруженная хищниками, но я сказала ему, что с тобой все будет в порядке. Удачный день?

– Прекрасный! Прости, что заставила тебя волноваться, но я решила, когда была там, наверху, что доберусь до этой старой византийской развалины, о которой тебе рассказывала. И она действительно оказалась далеко! Но у меня был волшебный день!

Тони задержался, чтобы полюбоваться нашей встречей, потом исчез в двери позади столика портье. Он оставил дверь приоткрытой. Я услышала, как Стратос тихо говорил что-то по-гречески, разобрать было невозможно.

Фрэнсис не сводила озабоченного, вопрошающего взгляда с моего лица. Я, должно быть, уже не выглядела подавленным существом, которое она видела утром.

– Это для меня? – Она, как и я, помнила об открытой двери.

– Да… если бы ты прошла немного вверх… там я обнаружила то, что мы искали! Принесла живым и невредимым. Вот, ястребинка волосистая – ланглезиус волосатиус, нечто совсем новое.

Я отделила от букета обыкновенный маленький одуванчик и протянула ей. Я увидела, как передернулось ее лицо, но почти сразу вслед за этим глаза ее выразили понимание и приблизились к моим. Я кивнула, с невероятным усилием сдерживая торжествующую улыбку, но справилась, не позволила пошевелиться ни единому мускулу. Глаза у Фрэнсис загорелись.

– Хороший, правда? – сказала я, прикасаясь к желтым лепесткам. – Совершенно свежий, нетронутый.

– Милая, это сокровище, – сказала Фрэнсис. – Я немедленно определю его на место. Поднимусь вместе с тобой.