Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила - Мэри Стюарт (2018)

– Когда в тот вечер вы ушли обратно в свою комнату, он намеревался выйти из дворца через задние ворота – те, что открываются в горы, не правда ли? – Голос Графтона был нежен, как сливочный крем. – Так вот, он пошел не туда. Мы с Джоном перехватили его внизу, в коридоре, когда он пытался взломать висячий замок на одной из дверей. Ему не было смысла отрицать, кто он такой – вы очень похожи, не так ли? Поэтому нам пришлось… гм… задержать его. С тех пор он в целости и сохранности надежно заперт в дворцовой тюрьме. Вас не удивляет, что в этом дворце есть собственная тюрьма? К сожалению, в ней сохранилась только одна пригодная к делу камера, поэтому, когда мы задержали еще и вас, пришлось поместить вас в одной из кладовых.

– Что? Чарльз здесь? Я вам не верю. Не может быть! – Мой разум искал ответа на ощупь, словно человек, блуждающий в задымленной комнате, не зная, в какой стороне находится дверь или далеко ли до окна. Кажется, я прижала ладонь ко лбу. – Вы лжете. Вы сами знаете, что лжете. Он написал мне письмо и оставил для меня в гостинице в Бейруте. Он отправился в Дамаск поговорить с отцом Бена… нет, в Алеппо. И мы его видели… да, видели по дороге в…

– Разумеется, он написал вам письмо. Он сам это предложил. Именно для того, чтобы вы держались подальше от Дар-Ибрагима и, обнаружив, что он не вернулся в «Финикию», не кинулись тотчас же на его поиски. Если бы он не сделал этого, мы бы утром вас не отпустили.

– Но почему?

– Из-за вашего шофера, – коротко ответил Графтон, – и вашего отеля. Ваш кузен очень разумно указал, что проще будет отпустить вас, нежели идти на риск, что кто-нибудь начнет вас разыскивать. Кроме того, он заверил нас, что вы полагаете, будто видели вашу тетушку в добром здравии и поможете распространить слух, что она жива и здорова.

– Поэтому он и написал письмо… все это нагромождение лжи… даже соврал, будто сам видел тетушку и узнал ее… Я как раз задумывалась над этим, полагала, что он видел вас и ошибся так же, как и я… Вы хотите сказать… что это письмо… целиком вымышлено? Только для того, чтобы держать меня подальше от дворца?

– Совершенно верно.

Я ничего не ответила. Мне чудилось, что дальнейший разговор не имел ко мне никакого отношения. Графтон улыбался. Я ошеломленно взирала на него. Ухмылка делалась шире. Зубы в верхней челюсти были его собственные, с длинными желтоватыми резцами. Он снова заговорил, и обрывки информации проплывали мимо меня, как клочки рваной бумаги, складываясь в какой-то безумный узор: Джон Летман – без сомнения, тот самый англичанин, которого разглядел издалека наш фавн, – рано утром выводит на дорогу «порше», спрятанный где-то на заднем дворе, и отправляется в Бейрут; по дороге он будит какого-то человека по имени, если не ошибаюсь, Юсуф и передает ему письмо, потом этот Юсуф отвозит Летмана обратно, а затем доставляет письмо в отель и возвращается, чтобы держать меня в рамках дозволенного…

– Но вы, милочка, не захотели уйти с линии огня. Вы дали понять, что едете черт знает куда задавать никому не нужные вопросы и налаживать никому не нужные контакты. Вы даже позвонили в Англию. И на основании того, что услышал наш человек из ваших телефонных переговоров с Дамаском, мы решили убрать вас с дороги.

– Араб в соседней будке, – проговорила я, обращаясь скорее к себе, чем к Графтону.

– Разумеется. Итак, поскольку вы ни от кого не скрывали своих планов, а ваш шофер был уже подле вас и мы не хотели привлекать к Дар-Ибрагиму ничьих нескромных взглядов, мы решили направить ваши стопы по другую сторону границы и затем сделать так, чтобы вы исчезли. Все очень просто, вам не причинили бы большого вреда – вашу машину остановят, вас похитят, заберут документы, разобьют машину… это должно было произойти где-то за Антиливаном или даже дальше, возле Катаны. Юсуф утверждал, что сумеет обездвижить вас достаточно надолго. Поэтому он снова вывел «порше» и отправился поджидать вас. Это, разумеется, была наживка. Вы на нее клюнули…