– Ради бога, не оставляйте меня с этим негодяем! Разве не видите, что он совсем сошел с рельсов? Сначала Халида, теперь Чарльз… а вы сами – разве не видите, что у вас нет шансов спастись? – Я схватила его за локоть и встряхнула. С тем же успехом я могла обращаться с мольбой к зомби. – Послушайте, я знаю, что вы делаете только то, что он вам прикажет! Вы не имеете никакого отношения к смерти Халиды! Если вы дадите Чарльзу уйти и отпустите меня, клянусь, я буду защищать вас, я скажу…

– Живей, – бросил Графтон.

Джон Летман вырвался из моих рук и исчез.

Графтон отрывисто кивнул мне:

– Пошли. Пора.

– Куда?

– Обратно в клетку, моя птичка.

Я вцепилась в подлокотники лакового кресла так, что пальцы побелели.

– Туда, где она? Не пойду.

– Да нет же, не туда, там у нас дела, разве не слышала? На сей раз тебя ждет настоящая тюрьма, но не думай, что тебе удастся оттуда выбраться. Такой номер может пройти только у твоего кузена.

Цепляясь за подлокотники, я медленно поднялась на ноги. Тошнота прошла, голова больше не кружилась, я довольно крепко держалась на ногах, но, должно быть, мой вид говорил о том, что со мной по-прежнему можно не считаться, потому что Графтон, очевидно, уже выбросил меня из головы, перескочив на другую, более важную мысль.

– Пошли, не заставляй меня ждать. Пошевеливайся.

Тут я и пошевелилась. Я неожиданно вскочила, тяжелое кресло отлетело вбок и покатилось по мраморным плиткам на полу, отгородив меня от Графтона. Я бросилась бежать в противоположную сторону, к кровати. Вверх по лесенке, через помост… я вскочила на кровать и схватила со стены ружье.

Я обернулась, нетвердо стоя на ногах на мягкой постели, уперлась плечом в стену – и не успел Графтон пройти и трех шагов вслед за мной, как я уже целилась прямо ему в грудь.

Я понятия не имела, заряжено ли ружье. Скорее всего, нет, но Генри Графтон тоже не знал этого наверняка. А чтобы идти грудью против нацеленного на тебя ружья, нужно иметь твердую уверенность в том, что оно не заряжено. С ружьем шутки плохи.

Как я и рассчитывала, Графтон остановился.

– Брось эту штуку, оно не заряжено.

– Откуда вы знаете?

– Знаю.

Снаружи, во дворе, отчаянно залаяли собаки. Наверное, Насирулла спускал их с поводка в тщетной надежде, что они поймают Чарльза. Я рассмеялась Генри Графтону в лицо.

– Тогда идите, хватайте меня, – пригласила я.

Он не шелохнулся. Я снова засмеялась и, держа ружье на изготовку, оперлась рукой на стену, чтобы не упасть, и спустилась с кровати.

Но тут на меня снова нахлынул жар, накатила волна горячей, удушающей тошноты, я вспотела, дыхание перехватило. Я ухватилась за складки гобелена и повисла, едва сознавая, что позабытое ружье медленно опускается наперевес, что Графтон, мгновение поколебавшись, шагнул ко мне, что во дворе громко лают собаки, что кто-то кричит.

Я собралась с силами. Но было поздно. Графтон кинулся на меня. Он выхватил ружье из моих ослабевших рук, заглянул в пустой магазин, пинком зашвырнул его под кровать и, размахнувшись, изо всех сил ударил меня по щеке. Я растянулась на кровати, и в тот же миг из-под одеяла, как ракета, с яростным шипением выскочила серая кошка. Она проскользнула в сантиметре от меня и всеми волосками до единого проехалась мне по лицу.

Я завизжала что есть мочи. Графтон что-то заорал и попытался схватить меня, но я уже очутилась по ту сторону страха. Захваченная в тиски моего собственного ночного кошмара, я сражалась даже не с самой кошкой, а со своим ужасом перед ней. Я метнулась на противоположный край кровати и отчаянно замолотила руками и ногами.