Седьмая чаша - Кристофер Сэнсом (2010)

— У меня нет времени выслушивать всю эту чушь, — оборвал я.

Его больное и в то же время злобное лицо не вызывало у меня ничего, кроме отвращения.

— Вы пожалеете о том, как поступили со мной, Шардлейк!

Билкнэпа трясло — то ли от злости, то ли от болезни.

— На сей раз вы зашли слишком далеко. Вы еще локти себе будете кусать, уж я об этом позабочусь.

— Билкнэп, вы говорите как исполнитель роли демона в дурной мистерии.

Я обошел адвоката и двинулся к библиотеке, сразу же выбросив из головы его глупые угрозы.

— Погодите, мастер горбун! — крикнул он мне вслед. — Вы у меня попляшете!

В библиотеке, как обычно, царила тишина. Барристеры с сосредоточенными внимательными лицами листали книги по юриспруденции, а студенты с растерянными физиономиями искали в справочниках интересующие их судебные прецеденты. Юридическая литература была систематизирована по годам выхода. Книг, вышедших в течение прошлого века, было меньше всего. После прихода в жизнь книгопечатания юридических книг выходило все больше, но те из них, что появились начиная с середины прошлого века, были немногочисленны и написаны от руки. Наконец я нашел то, что искал, — справочник за 1461 год. Фолиант был древним и потрепанным, кожаный переплет покрыт пятнами и в некоторых местах порван. Я отнес его в дальний, почти пустой конец читального зала, положил на стол и зажег свечи.

Отчет об интересующем меня деле был длинным и подробным, будто того, кто его составлял, как некогда моих соучеников-студентов, неудержимо влекли к себе чудовищно подробные описания распотрошенных тел. Описываемые события действительно происходили в Норидже, летом 1461 года. Преступления были совершены в течение предыдущих пяти лет. Молодого человека по имени Пол Стродир арестовали, допрашивали и осудили за убийства девяти молодых женщин. Шесть из них были проститутками, а трех остальных называли «добропорядочными молодыми женщинами». Читая между строк, я понял, что именно смерть этих «респектабельных женщин» взбудоражила город, поднялся немыслимый переполох, в результате которого кузина Стродира донесла властям о том, что в ночь последнего убийства видела своего родственника с головы до ног перепачканного кровью. После вынесения обвинительного вердикта преступник признался в содеянном, но тут же обрушился с яростной филиппикой на то зло, которое представляет собой проституция, и заявил, что истребить падших женщин ему повелел Господь Бог.

Несколько вещей удивили меня. Во-первых, Стродир, обычный батрак, в отличие от Жиля де Реца не обладал ни могуществом, ни влиянием. Не имелось также никаких свидетельств того, что он был безумен. Знавшие его люди говорили, что это жизнерадостный и дружелюбный молодой человек, работавший на местных фермах. Помимо этого, никаких других деталей, связанных с личностью Стродира, мне почерпнуть не удалось. Его приговорили к повешению, и если он и сказал что-нибудь, стоя на эшафоте, об этом в отчете не упоминалось.

Я положил книгу на стол и задумался. Значит, Гай прав: случаи бессмысленных на первый взгляд серийных убийств бывали и раньше. Но заурядная личность Стродира и то, что он никому не показался странным, только подчеркивало трудность задачи, стоявшей перед нами. Нам предстояло найти убийцу, а отыскать одного-единственного человека в таком городе, как Лондон, по сравнению с которым Норидж — просто деревня, задача почти непосильная. Я снова вспомнил о ребенке-убийце, с которым мне пришлось столкнуться несколько лет назад, и подумал: а не вырос бы из него новый Жиль де Рец или Стродир, останься он жив? Впрочем, знать этого мне было не дано.

Вернувшись в контору, я некоторое время работал. Затем дверь с грохотом открылась, и от неожиданности я даже подпрыгнул на стуле. На пороге появился Барак. Он выглядел усталым и пропах потом, но при этом довольно улыбался.

— Я нашел адреса, — сообщил он. — И узнал кое-какие новости.

Я бросил на стол перо.