Седьмая чаша - Кристофер Сэнсом (2010)

— Через пять лет Жиль де Рец совершил ошибку. Он навлек на себя гнев церкви, наговорив на каком-то диспуте что-то такое, что вызвало раздражение у клириков. Тогда-то и вмешался тамошний епископ. Де Реца судили и казнили за совершенные им преступления. Когда о них стало известно, у всех застыла кровь в жилах. На суде он заявил, что совершал преступления лишь потому, что ему это просто нравилось.

— Боже милостивый!

Я вспомнил дело, с которым столкнулся три года назад. Мальчик мучил животных и убил мальчишку-нищего незадолго до того, как его самого настигла страшная смерть. У меня зачесалась вся кожа, словно по ней ползали насекомые.

Гай продолжал смотреть на меня своим странным неподвижным взглядом.

— Я думаю, на свете существует немало таких монстров.

— Которые жестоко убивают людей без видимых причин. И все же я никогда не слышал…

Я запнулся. В памяти зашевелилось какое-то воспоминание из далекого прошлого.

— Нет, подожди, по-моему, был один случай…

Гай подался вперед.

— Рассказывай!

— Когда я учился, нам, студентам, предлагали решать задачки юридического характера, что заставляло нас рыться в книгах по уголовному праву. Половину свободного времени мы проводили, листая пыльные фолианты в библиотеке Линкольнс-Инн. Я помню, один из студентов наткнулся на описание дела какого-то человека — это случилось за сто лет до того, — которого казнили за убийства нескольких молодых женщин. Где же это было? Кажется, в Норидже.

Я устало усмехнулся.

— В судебном процессе не было ничего такого, что могло бы создать юридический прецедент, но ребята зачитывались его описанием, поскольку оно изобиловало самыми что ни на есть кошмарными деталями. Ты же знаешь, что за народ эти студенты.

Гай улыбнулся.

— А к тебе это не относится?

— Нет. Я приехал в Лондон из Личфилда, и для меня здесь и без того хватило кошмаров. Мне было интереснее отыскать в библиотеке как можно больше прецедентов, чтобы потом с их помощью давить судей на процессах.

Я наморщил лоб.

— Но я не уверен, что тот человек был таким убийцей, которого ты описал. А если и так, эти типы должны быть большой редкостью. Как можно закрывать глаза на подобные вещи? Почему округи, где все это творилось, не мобилизовались для того, чтобы найти убийцу? Из твоих слов следует, что де Рец был влиятельной персоной, но будь он обычным человеком, его вычислили бы в два счета, даже в большом городе.

— Тебе лучше, чем кому бы то ни было, известно, как трудно найти преступника. Каждый город и приход осуществляет правосудие через мировых судей и коронеров, которые нередко оказываются продажными и действуют с помощью нескольких констеблей, которые обычно бывают набитыми дураками.

— И которым при расследовании убийства даже не приходит в голову, что нечто подобное могло произойти в соседних районах. Да, мы уже говорили на эту тему с Бараком и Харснетом. А еще о том, что большинство убийц, которых все-таки ловят, оказываются импульсивными и глупыми…

— Этот же, одержимый, словно страстно влюбленный, все планирует — осторожно, скрупулезно, терпеливо. Он вкладывает всего себя в свою страшную работу, и в этом проявляется владеющая им безбрежная ярость.

— А в качестве жертв этот человек избрал отступников от радикального реформаторства.

— Он должен находиться целиком в плену у своих уродливых страстей, ставя их выше всего остального. Ему неизвестно понятие совести, в его мире имеет значение только он сам, а отсюда один шаг до того, чтобы убедить себя в том, что сам Господь назначил тебе выполнить эту миссию, которая тебе так по душе, повелев осуществить добро, богоугодное дело, подробно описанное в Книге Откровения.

Лицо Гая было помертвевшим.

— Одержимость — это страшная, страшная вещь.

— Значит, он все же ненормальный?