Малуша. Пламя северных вод - Елизавета Дворецкая (2020)

Наблюдая от дверей, Мальфрид дивилась, как охотно словенские старейшины слушаются Люта, чужого для них человека. Но словенам нужен был воевода, раз уж они увидели, что Святослав готов подчинить их силой и не остановится перед кровопролитием, а Лют по возрасту, положению и опыту годился на это лучше Бера. Он был русь, а значит, знал, как воевать с русью, но он был близким родичем убитого и не мог отказаться от мести, пусть даже мстить пришлось бы князю. И эта необходимость его ничуть не смутила. Ей даже мерещилось в его глазах тайное удовлетворение, будто он давно мечтал бросить этот вызов.

Когда Лют явился и взял дело в свои руки, Мальфрид попыталась увести Сванхейд и уложить обратно в постель: она видела, что старая госпожа едва держится на ногах. Та была бледна, черты лица ее заострились, глаза помутнели. Руки дрожали, и голос дрожал, как ни старалась она придать ему твердость. Казалось, вот-вот в дряхлом теле лопнет какая-то нить и старая госпожа рухнет безжизненной грудой. Мальфрид уговаривала ее лечь и отдохнуть, но Сванхейд качала головой:

– Если я лягу, то мне больше не встать. Я умру… умру там в темном чулане, зная, что это я сгубила, может быть, лучшего из своих внуков…

– Не говори так!

– Это я толкала его на борьбу за здешний стол. Он сам этого не хотел. И его мать…

Голос окончательно перестал повиноваться Сванхейд, но увести себя она не давала. Мальфрид усадила ее на скамью, обложив подушками, откуда было хорошо видно всю гридницу.

Среди собравшихся сидел и Дедич. Гонца в Перынь Бер послал еще до того, как Мальфрид обо всем узнала. Но она старалась не показываться Дедичу на глаза, и он ее не искал. Теперь-то она сообразила: с тех пор как она появилась в доме Сванхейд, Дедич всякий раз, приходя сюда, отыскивал ее глазами. Лишь отчасти замечая его внимание, она относила это на счет обычного любопытства к новому человеку, к тому же девушке. Теперь-то она поняла: Дедич был к ней неравнодушен с самого начала, с той первой зимы, когда несколько раз видел ее на супредках. Но тогда он не знал, что она – отвергнутая хоть Святослава, отосланная с глаз подальше вместе с будущим чадом. Если бы знал… он даже не приехал бы за ней в тот день, когда год назад выбирали невесту для Волха. И этот бурный год прошел бы для нее совсем по-другому. Ничего этого бы не было: ни золотого перстня – огня северных вод, ни увитой зеленью лодки, ни белого шатра, ни песен про красавицу Малфриду Буеслаевну, ни Волхова чада, Богомила Соловья. Лучше ли так было бы? Хотела бы она прожить этот год без всего этого? Мальфрид не знала. Но, глядя издали на Дедича, который с сосредоточенным видом слушал Люта, ощущала острую боль потери.

Дедич от нее теперь откажется… Улеб мертв… Чем прочнее эти мысли утверждались в сознании, тем сильнее овладевали душой боль и тоска. Убийца – Святослав. Понимая, что слишком низко пал в глазах словен и не сумеет перетянуть их на свою сторону, он избавился от соперника самым простым способом. И он не остановится на этом, будет покорять словен силой, если они и сейчас не сдадутся. Не раз уже Святослав доказал, что обвинять его в слабодушии и мягкосердечии было бы напрасно. И как мать когда-то держала на руках пятилетнюю Малфу, пытаясь прикрыть собой, когда вражеские стрелы сыпались на крыши Искоростеня, так и она теперь будет держать своих детей. Она старалась не думать вперед дальше нескольких вдохов, иначе тяжесть грядущего ужаса делалась невыносимой.

Со двора вбежал отрок – из тех, что сторожили на причале.

– От моста лодка идет! – крикнул он, перекрывая гул голосов.

Все разом стихли.

– Одна? – Лют повернулся к нему и поднял брови. Мальфрид заметила, как его рука безотчетно двинулась к сверкающей рукояти меча, будто проверяя, на месте ли оружие. – Большая?

– Неа. Человек пять в ней. Одна.

Отроки не сводили глаз с реки, но других лодок не появилось. Люди потянулись на причал, желая увидеть ее своими глазами.