Малуша. Пламя северных вод - Елизавета Дворецкая (2020)

– Поехали, покажешь! – Святослав встал.

* * *

Дело запуталось, и остаток дня не принес определенности. Святослав с ближниками сам осмотрел место, уже осмотренное людьми Люта. Пятна крови на земле еще были видны, но кроме них и поломанных кустов – свидетелей борьбы – отыскать ничего не удалось. Исчезнувший меч Рауда так и не нашелся – видимо, убийцы унесли его с собой. Зато выяснилось, что из гридей пропали без вести не трое, а семеро: Игмор с двумя младшими братьями, Гримом и Добровоем, а еще сыновья боярские Градимир и Девята, да Игморовы же зятья Красен и Агмунд. Из ватаги «названных братьев» в Новых Дворах по-прежнему обретались только сыновья Ивора – Хавлот и Белча, но они клялись на оружии, что не знают об этом деле ровно ничего.

Дотемна ничего не решили. Полночи в Новых Дворах и в Хольмгарде обсуждали дело. Святослав разослал отроков искать Игмора с братией по всей округе, объявил даже о награде тому, кто найдет их или наведет на след. Но обнаружили лишь пропажу лодки.

Лют тоже принял свои меры: отправил по два десятка оружников вниз по Волхову, к Ладоге, и за озеро на юг, к Ловати. Если бы семеро беглецов ушли в каком-то из этих направлений, то их можно было бы догнать или хотя бы найти местных жителей, кто их видел: места эти были населенными, а жители имели приметливый глаз на чужаков.

– Если найдете, вязать и везти сюда живыми, – наставлял Лют своих десятских. – А не дадутся – как сложится. Если они не виноваты, то зачем было бежать?

На другой день сам Святослав, скрепя сердце, явился в Хольмгард и попросил показать ему тела. На жальнике копали яму под могилу для Улеба, как положено русу знатного рода. Телохранителям предстояло лечь по бокам от него. Женщины причитали над мертвыми.

Мальфрид тоже полагалось причитать – не считая Сванхейд, она была здесь ближайшей родственницей покойного, а Вояна с ее дочерьми еще не приехала. Но стоило ей начать, как причитание обрывалось. Люди думали, у нее пропадает голос от горя, но на самом деле мешали ей мысли. Она была привязана к Улебу и жалела его всем сердцем. Но даже сильнее горя ее наполняло недоумение и тревога. Неужели Святослав и правда виноват? Давно не питая к нему любви, она все же не считала его способным на такое вероломство, на братоубийство! А если он смог сгубить брата – до чего дойдет дальше? В какие бездны идет он сам в своей упрямой жажде нераздельной власти и куда ведет за собой всю русь?

Его появления здесь она не ждала. Но вдруг в баню заглянул Хавлот и острым взглядом окинул углы, пошарил древком сулицы в темноте на полках, под лавками и за печью. Мальфрид, привыкшая, что иногда приходят желающие взглянуть на тела, сперва удивилась, чего он ищет за печью, а потом сообразила…

Хавлот встал у двери, а в проеме показался Святослав. У Мальфрид все внутри оборвалось, когда она увидела светловолосую голову, склоненную под низкой притолокой. Шагая через порог, Святослав стаскивал шапку.

Потом он разогнулся и увидел ее. Она сидела напротив лавки, где лежал Улеб, и взгляд Святослава первым делом упал на нее. Князь замер у порога, не двигаясь дальше и не в силах оторвать от нее глаз.

Мальфрид медленно поднялась на ноги. Надо было поклониться – он ведь оставался ее князем. Но она не могла. Не могла найти в себе сил приветствовать его ни словом, ни движением. Как будто, если она сделает это, немедленно разобьется весь хрупкий мир, сделанный из тонкого льда.

– Малфа… – Святослав опомнился первым, но голос его звучал хрипло.