Малуша. Пламя северных вод - Елизавета Дворецкая (2020)

– А я невеста-то хорошая, лучше всех! – тонким голосом, явно ломаясь, уверяла первая «коза». – Погляди, сколько на мне платья разного – все мое! Приданого – на трех санях не свезти!

– Ну сейчас поглядим! – не растерявшись, Свен немедленно ухватил ее за шкуру и приподнял край.

«Коза» взвизгнула.

Под шкурой оказалась старая черно-бурая понева.

– Что-то понева у тебя старушечья! – заявил Свен, пощупав. – Сколько ж тебе годков, красавица?

– Да всего ничего… и пяти лет не прошло… как пятьдесят сравнялось.

– Такая невеста мне не нужна! – Свен хлопнул «козу» по плечу, развернул и слегка приподдал сзади. – Ступай, ищи себе старичка на пару.

– Ах ты охальник! – возмутилась «коза» и кинулась к нему назад. – А вот я тебя забодаю!

Завязалась потасовка: «коза» пыталась боднуть Свена своими соломенными рогами, причем в такое место, которое всякий муж старается оберегать, тот уворачивался и в конце концов схватил печной ухват – тоже рогатый. Дело пошло веселее.

– Не учила меня мать ни ткать, ни прясть! – запела высоким дрожащим голосом другая «невеста».

– Только выучила мать, как под молодцем лежать! – подхватили другие.

Отроки тем временем придвинулись к толпе «невест».

– Это мне нехороша – больно чумаза! – горделиво приговаривал Бер, осматривая одну за другой: берестяные и кожаные личины с наведенным сажей «румянцем». – Эта больно тоща… Эта ростом велика – не скамью же к ней подставлять!

«Невесты» испускали обиженные возгласы, хватали за его руки, тянули к себе; то и дело завязывалась легкая потасовка, так что отрокам приходилось отбивать своего товарища. Миновав троих переодетых парней, Бер остановился возле «невесты», которая хоть и походила на копну из-за множества разнородных одежек, все же внушала надежду, что это дева.

– Вот эта хороша! – объявил он. – Толста, дородна, ухватиста! Надо поглядеть, хорошо ли приданое.

– Погляди, коли такой смелый! – низким голосом прогудела избранница.

Бер обрадовался: по голосу он узнал Бажану, как она ни старалась его изменить. Бойкая предводительница выбутских дев часто вышучивала его на павечерницах, но он тоже в долгу не оставался. Не очень-то красивая, широколицая, она тем не менее была привлекательна своей бойкостью и огнем жизни в глазах.

Впрочем, сейчас у нее вместо лица была кожаная личина с длинным носом и мочальной бородой, заплетенной в косу с красной тесемкой.

– Ты погляди, какая шуба-то у меня – на цыплячьем меху! – гудела она, распахивая сшитые вместе потертые овчины – видно, старые одеяла, одну белую, другую черную. – У царевны цареградской такой нет!

– Уж это истинная правда! – охотно согласился Бер. – Где ей такую раздобыть! А под шубой что?

– А вот платье из паволоки золотой! – «невеста» показала платье из мешка под зерно.

– Ух ты! – Бер наклонился и деловито пощупал «паволоку». – Видно, жаба пряла, мышь ткала!

– А вот еще платье – мягче коры дубовой, тоньше шкуры воловьей!

Под общий смех ощупав еще три или четыре платья, надетых одно на другой, Бер взялся за пятое, но тут «невеста» отшатнулась:

– Все, все! – закричала она. – На том кончились платья, больше нет ничего!

– А вот врешь! – не выпуская «невесту», возразил Бер. – Я знаю, что еще есть под этим платьем!

– Что?

– Хвост у тебя лешачий!

– Поросячий! – кричали отроки.

– Врешь!

– Не вру, я его видел!

– Где ты видел?

– А вот как поворотилась, он и показался!

– Не показался!

– Так я сейчас покажу!