Планировщики - Онсу Ким (2019)

Но езда на велосипеде действительно оказалась отличной тренировкой. Дом, где жила девушка, находился на склоне горы, к нему вела извилистая дорога, от которой еще сто метров нужно было подниматься по узкой крутой дорожке. Бывали дни, когда они отправлялись на рынок, и девушка складывала в корзину, куда поместились бы аж двенадцать котят, тофу, лук-батун, дайкон, зеленый лук, морковь, пакет с рисом, жирную свинину для похлебки из кимчхи, крупные куски разделанной рыбы. Она с таким знанием дела укладывала продукты, что казалось, в корзине поместится еще и маленький медвежонок, если очень захотеть. С Рэсэна ручьем лил пот, когда он с этой тяжелой поклажей крутил педали вверх по склону горы, а девушка ела на ходу мороженое, и лицо ее светилось радостью.

– Лучше бы ты купила тележку.

– Как я мечтала о такой вот жизни, – отзывалась она со счастливой улыбкой.

Реакция заводских на велосипед с розовой корзиной оказалась даже более бурной, чем он ожидал. Обступив двухколесный транспорт со всех сторон, народ делился впечатлениями.

– Я и не подозревал, что ты такой стильный парень, – улыбался начальник, разглядывая велосипед.

– Больно смотреть на такое, – постучал по розовой корзине бригадир третьего цеха. – Если ты ездишь на работу на таком, то на чем же твоя мама добирается до рынка?

К Рэсэну приблизился мужичок, с которым они проработали на пару уже больше двух месяцев, но ни разу толком не разговаривали. Он пару раз подходил, топтался и, ничего не сказав, ретировался, но на этот раз любопытство взяло верх.

– Только не пойми меня неверно. Просто хочется узнать, вот я и спрашиваю, – начал он очень серьезно.

– Что узнать?

– Это правда, что ты откладываешь деньги на операцию по смене пола?

С того дня по заводу поползли слухи, все шептались о Рэсэне. Молва распространилась и за заводскую ограду, и вскоре уже судачил весь городок. Однажды к Рэсэну подошел начальник и спросил то ли в шутку, то ли всерьез:

– Не пора ли тебе принять какие-то меры?

Рэсэну пришлось написать объявление следующего содержания: “Эти слухи лживы. Никакой операции не планируется. Обрезание уже сделано”. Он прикрепил лист бумаги к велосипедной корзине и три дня проездил с ним.

Но после этого Рэсэну стало казаться, что заводские его приняли. Работалось теперь легче и даже как-то интереснее. Бригадир снял его наконец с хромирования, поручив более тонкую работу – просверливать отверстия в медных пластинах, стоивших аж двести тысяч вон, и даже начал обучать, как работать на токарном станке.

Когда после работы Рэсэн соскребал ногтями маслянистую грязь с рук, стряхивал металлическую пыль с фартука и развешивал его на веревке, когда смотрел с улыбкой, как в перерыве рабочие подбрасывают ногой мячик, скомканный из бумажного стаканчика, он ощущал себя частью этого рабочего братства. Словно у него вдруг объявилась целая толпа близких родственников.

Порой они встречались на работе с девушкой и незаметно улыбались друг дружке. А после работы садились каждый на свой велосипед и, чтобы не давать никому повода для разговоров, ехали домой разными путями. Девушка – по прямой дороге, а Рэсэн делал крюк, но всегда приезжал первым. Он открывал дверь и ждал ее. Когда она, взмокшая, добиралась до дома, Рэсэн ставил ее велосипед во двор и вешал на него замок. А потом они занимались сексом.

Ужинали, сидя на полу за низким столиком, и смотрели телевизор. Девушка любила юмористические передачи. От шуток комиков она так и заливалась смехом, чуть ли не по полу каталась.

– Ой, не могу! До чего он смешной! Прямо умереть какой смешной!

Рэсэн смотрел на комиков без улыбки, временами поглядывая на девушку, которая корчилась от хохота, держалась за живот и даже смахивала слезы, и думал – что же тут смешного? Однажды он не выдержал и спросил:

– Почему мне совсем не смешно? Может, я дурак?

Девушка еще сильнее зашлась в хохоте.

– Точно, потому что ты дурак.