Пожирающая Серость - Кристина Эрман (2019)

Но с ней был Орфей – он свернулся на краю кровати, его желтые глаза смотрели на окно. Вайолет наблюдала, как кот поднял голову, махнул хвостом… и зевнул. Что бы ни было снаружи, оно не беспокоило ее спутника. А какая-то глубинная, инстинктивная часть ее доверяла его суждениям.

Звук снова повторился, и теперь Вайолет услышала, что он сопровождался еще одним – слишком низким, чтобы быть воем ветра. Это был голос. Она встала с кровати и подошла к окну, все еще прислушиваясь. Ролет задрожал от порыва ветра, принесшего с собой звуки голоса, сыплющего ругательствами.

Вайолет знала этот голос. Она приподняла ролет и, естественно, увидела Айзека Салливана, согнувшегося на лестнице у ее окна. Затененные черты его лица выглядели угловатыми под капюшоном дождевика. Градины бились о широкие плечи юноши; Айзек показывал на стекло. От его вида в Вайолет что-то заискрилось – приятный, пьянящий прилив удивления, который она не знала, как идентифицировать. Девушка открыла окно, кривясь от мощного порыва ветра, ворвавшегося в спальню, и Айзек с кошачьей грацией залез внутрь. Выпрямился, снял капюшон куртки и закрыл за собой окно.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Вайолет, когда он опустил защитный ролет. – Разве ты не должен патрулировать город?

В темных кудряшках Айзека застряли градины. Вайолет наблюдала, как они тают, оставляя после себя блестящие в тусклом свете капельки влаги.

– Ты что, не слышала о моем вчерашнем маленьком инциденте? – едко поинтересовался он.

Вайолет слышала. Было трудно не заметить на фестивале Дня основателей разбитую витрину Закусочной. И еще труднее – многозначительное отсутствие аплодисментов.

– Слышала. – Она кивнула.

– Так и думал. В общем, шериф освободила меня от патрулирования в ночь равноденствия.

Патрулирование в ночь равноденствия. Кто бы сомневался, что ему придумают название. Вайолет была рада, что похлопала ему на церемонии.

– Отстойно. Но это не объясняет, почему ты здесь.

Айзек вздохнул:

– Верно. Ну, Джастин подумал, что тебе не стоит оставаться одной в равноденствие, поскольку, цитирую, ты магнит для катастроф, и он не представляет, как тебе удается ходить в школу каждое утро так, чтобы никто не пытался тебя убить.

Новообретенные теплые чувства к Айзеку мгновенно испарились. Вайолет следовало догадаться, что он явился только потому, что его попросил Джастин. Не стоило путать один визит к ней домой, порожденный чувством вины, с настоящей заботой.

– Мне не нужна няня.

Айзек снял куртку. Его шрам прятался за тонкой кожаной лентой, завязанной на шее. Посредине были нанизаны три багровых, как капли крови, бусины, покоившиеся на впадине между ключицами. Они сочетались с медальонами на запястьях.

– Ах да, ты полностью самодостаточна, – протянул он. – Ты не прошла ритуал, частенько оказываешься в Серости и не помнишь, как воскрешала кого-то из мертвых.

– И мне удалось избежать обвинений в вандализме и нападении.

Стоило словам сорваться, как Вайолет осознала свою ошибку. Айзек сгорбился, его глаза погасли, как мерцающие огоньки свечей на ветру.

– Прости. – Вайолет подошла к нему ближе, не пытаясь скрыть стыд в своем голосе. – Мне не стоило этого говорить.

На его скулах заходили желваки. Вены на левом предплечье напряглись, ногти впились в ладони, а треснувший алый медальон натянулся на запястье.

– Все нормально, – сказал он тоном, который говорил обратное. – Меня называли и похуже.

– Бернэмы?

Губы Айзека изогнулись в улыбке, которой можно резать бетон. Он наклонился вперед, и тело Вайолет инстинктивно повторило его движение.

– Нет. Мой брат.

– Тот, который уехал?

Айзек кивнул, и Вайолет заметила, что его кулак задрожал.

– Моя шея… то, что произошло… это был Габриэль. Полагаю, это своеобразный сувенир на память.