Право на месть - Сара Пинборо (2019)

Шторы распахнуты, но за большими фасадными окнами я не вижу признаков жизни, и это меня не удивляет. Это не место решительной схватки, где мы с Кейти поставим точку, а только трамплин на пути. И все же ладони у меня вспотели, во рту сушь, и я для успокоения притрагиваюсь к рукоятке ножа в моем кармане. Я не могу позвать полицию или Мэрилин, пока не буду уверена. Но даже и тогда я не смогу вызвать полицию, пока не буду знать точно, где она. Я не могу рисковать моей деткой. Они ищут не Кейти, а Шарлотту. Они бросят меня за решетку, и Ава погибнет.

Высокая калитка в сад с боковой стороны дома не заперта. Все верно: она ждет меня, и лишние препятствия ни к чему. Газон сзади длинноват и неухожен в сравнении со стерильной аккуратностью дома. Не было времени, да, Кейти? Ах ты, пчелка-трудяга. Челюсти у меня болят от напряжения, от смеси ярости и страха.

Дверь патио легко отодвигается, и я вхожу внутрь. Я сразу же понимаю, что я права и здесь никого нет. Здесь слишком тихо. Сам дом уснул, послужив своему назначению. Здесь нет жизни. Нет повседневной суеты. Если бы я побывала в этом доме раньше, я бы распознала его. Подобие дома для того, кому нужно, чтобы он послужил одной-единственной цели.

Пачка сигарет и зажигалка на обеденном столике контрастируют с безликостью всего остального. Я беру их. В конечном счете они ведь для меня. Для Шарлотты. Все это часть возвращения Шарлотты. Я кладу их в карман и направляюсь в коридор.

Затаив дыхание, подхожу к лестнице, теперь все сомнения в справедливости моей догадки рассеялись. Кейти была здесь. Она оставила для меня наводки. Ах, игра у Кейти не знает границ!

Кейти – мать Джоди, Амелия Казинс. Теперь я это знаю.

Всегда работает вдали от дома, бойфренд во Франции, масса времени, чтобы разобраться с Джоном; ребенок, который первые годы жизни прожил с кем-то другим. Легко сказать, что у нее никогда не было детей, если никто не обращал внимания, а тело так и не было найдено. Значит, она манипулировала дочерью, чтобы через Аву добраться до меня и таким образом быть рядом со мной, но не слишком близко.

Я смотрю на лестницу. На каждой кремовой ступеньке лежит по ракушке, словно хлебные крошки, показывающие дорогу в дом ведьмы, и я осторожно иду по ним, пока они не приводят меня в главную спальню. Жест вычурный – словно я, добравшись сюда, могла не подняться по лестнице, – но он откровенно говорит о характере Кейти, которая наслаждается собой. На аккуратно застеленной двуспальной кровати лежит приз.

Первое, что я вижу, – раковина, и тут же на меня накатывает воспоминание о раковине, прижатой к моему уху, звук таинственного моря, маленькая рука Кейти держит мою, решительное выражение лица. Я знаю: моя раковина здесь. Символ моего предательства.

Я отодвигаю раковину в сторону, взяв ее кончиками пальцев, словно Кейти может вдруг появиться из внутренних завитков. «Ты послушай, Шарлотта! Разве это не замечательно? Звук моря. Звук свободы!» Моя рука дрожит, когда я беру футляр кассеты, на которой лежала раковина. Пластиковый корпус потрескался и пообтерся, блеск потускнел с годами, а внутри на сложенном тетрадном листе надпись: «Любимые мелодии К. и Ш.!» – на подложке из яркого кусочка фетра, буквы тщательно выписаны, но с детской размашистостью. Копия кассеты, что подарила мне Кейти, – «Уедем со мной, детка, уедем прочь», – сохраненная через все эти годы. Футляр кажется мне слишком легким, и я открываю его.