Подонок - Ульяна Соболева (2020)

И улыбнулась. ЕМУ. Отшатнулся и тяжело рухнул на стул. Подошла ближе, открыла свою коробку, сунула ему в руки. Откупорила зубами какую-то бутылочку, а его застопорило, заклинило и все. Не может отвести взгляд. Намочила ватку. Начала щеку вытирать. Какая красивая. Недосягаемая. Недоступная.

— Вспомнила как когда-то так же руку твою мазала. Помнишь?

В глаза посмотрела, продолжает улыбаться. Ей идет. Кажется совсем девочкой. Вся в его вкусе. И не отпускает. Как в той долбаной песне…

— Нет.

— Ладно.

Но улыбки и след простыл. И он злорадствует и тоскует одновременно. По улыбке ее. Адресованной ему.

— Ну вот. Ничего серьезного. А теперь ногу показывай и ребра свои.

— Та щас. Все. Хватит в доктора играться.

Хотел встать, но она придавила его за плечи обратно к стулу и нагло стащила через голову его футболку. Это было не просто эротично, это было настолько крышечного, что у него заныло в паху и стон застрял в горле.

— Ужас! А вдруг там перелом? — всхлипнула и тронула ладонями его голую спину. — Это не синяк. Это синячище.

Пи***Ц! Что она творит? Какого хрена! Пусть не смеет его трогать…не трогает…трогает…трогает…да…еще…еще…еще. Глаза сами закрылись, а ее пальчики бегают по его ребрам.

— Здесь сильно болит? А здесь?

— Да…болит, — сам не понимает, что говорит.

— Я лед приложу. Подожди, не шевелись. Перелома, наверное, нет.

Демьян и не шевелится. Он сидит и даже не дышит, потому что знает, что вздох сделает и сорвет как после пробежки или тренажерки. И дыхание перевести не сможет.

— Вставай.

Встал послушно и смотрит на нее сверху вниз, как она лед в полотенце заворачивает и прикладывает к ребрам.

— Держи. Потом убирай, если сильно холодно. А я ногу посмотрю.

Резко поднялась, оказалась в миллиметре от его лица. Выдохнула и его обожгло ее дыханием. Выронил лед, сдавил за руки. Оттеснил к столу. За талию схватил и к себе прижал изо всех сил. Голова кружится, глаза маревом кровавым застилает, запах ее с ума сводит. И ни одной мысли. Только голод, жажда, адское желание обладать.

— За этим позвала? Этого хотела? Хотела же, скажи!

Губы ее пытается поймать, удержать за волосы пока вдруг не ощутил, как от пощечины взорвалась болью щека. Тут же отрезвило, а на место взорвавшейся похоти нахлынула злость.

— Ты идиот? Я по-дружески. Ты же мне как брат. Мальчишка совсем. Я…посмотреть, помочь. А тыыы!

И его тригернуло. От себя отпихнул изо всех сил.

— Мальчишки в детском саду, поняла? Не брат я тебе! Никто! Ясно? Доктора, блядь, из себя возомнила.

Закрыла ему рот ладонью.

— Не матерись! Поля услышит!

— Срал я на твою Полю.

Отшвырнул ее руку, вскочил со стула, но Михайлина схватила его за руки и развернула к себе.

— Ты! Хватит! Ты же не такой! Ты другой! Я знала тебя другим!

— Каким?

— Добрым…нежным…сочувствующим.

— Дура ты!

Руки выдернул, куртку на голове тело натянул и оторопел у самых дверей. Там малышка стоит, преграждает путь. В руках игрушечный молоток.

— Ты не холосый! Ты маму обидел! Ты плохой! Я тебя бить буду!

И замахивается на него, лицо злое, смешное.

«Я тебя побью, понял? Еще раз мою машинку возьмешь! Это мне мама подарила! Мне! Ясно?

Лицо Богдана злое, волосы на лоб упали…»

Лицо брата в детстве наложилось на лицо девочки. Словно одинаковые картинки. Только цвет волос разный и глаз. Тряхнул головой, повернулся к Михайлине. Она стоит в дверях кухни, смотрит то на него, то на Полину. Потом подошла к малышке, села на корточки, забрала молоток.

— Дёма уже уходит. Ему пора домой.

— Он плохой. Я буду его бить!

— Нельзя никого бить, Поля. Мама тебе говорила.

— Он не мой папа! Он плохой! Я думала папа, а он нет…плохой! Плохой! Ты говолила папа сколо у нас появится…а его нету. Не папа…не папа. Плохой! Где наш папа? Где он?