Одноклассники бывшими не бывают - Ашира Хаан (2020)

Я поднесла ладонь к его руке, но не рискнула коснуться.

— Везите домой.

Рубленные фразы.

Ничего не слышно в трубке. Я бы подслушала.

— Почему? — он скрипнул зубами.

Стиснул кулак, слепо глядя перед собой в стену.

— Тогда к залу, заберу оттуда.

Когда мои пальцы наконец добрались до его кожи, он резко встал, не заметив, что оттолкнул их в сторону.

Развернулся ко мне, избегая прямого взгляда:

— Извини, мне надо срочно уехать.

— Что случилось? — спросила я с бьющимся сердцем.

— Когда я вернусь, нам надо будет поговорить, — сказал он, проходя в коридор и быстро надевая ботинки. — Пожалуйста, помни, что я тебя люблю, ладно?

И дверь захлопнулась за ним раньше, чем я успела ответить.

Я подхватила на руки Писклю и спрятала лицо в мягкую шерстку, пахнущую теплом и счастьем.

Все будет хорошо.

Он сказал «когда вернусь» и «я тебя люблю».

Но почему у меня внутри такая же ледяная тьма, как в тот день, когда погасло мое солнце?

Из рук все валилось, у еды не было вкуса, и даже Пискля перестала катать ежевику по пыльному полу и пришла выяснять, почему я сижу в кресле и ничего не делаю? А как же поиграть в смешные бусинки, до которых она однажды доберется, когда научится вспыгивать на рабочий стол?

Когда через пару часов раздался звонок в дверь, я даже не стала смотреть в глазок.

Даже не вспомнила, что у Ильи есть ключи.

Распахнула ее и растерянно уставилась на Наташку, стоящую там с дымящейся сигаретой.

— Я должна тебе кое-что рассказать про твоего Соболева, — сказала она.

— Мя? — толкнулась в ноги Пискля.

В животе заледенело.

13-летняя проблема

Илья позвонил нескоро.

Сказал, что уже едет. И больше ничего.

Я рассеянно прошлась по квартире и поняла, что он почти не оставил тут своих вещей.

Не принес ни футболки, ни бритвы. Переодевался в машине и брился на работе.

Купил только зубную щетку.

С ней я и вышла на лестницу, когда он поднялся ко мне.

Хотелось бы встретиться на нейтральной территории, где-нибудь в кафе, чтобы в присутствии посторонних держаться в рамках. Но Пискля пока надолго из дома не выпускала. Тяжело мне будет справляться одной еще несколько недель, пока она окончательно не станет самостоятельной.

Илья взял свою щетку из моих рук, повертел ее, разглядывая так, словно внезапно забыл, что это за вещь, и растерянно посмотрел мне в глаза:

— Значит уже знаешь?..

Я молча кивнула.

— Наталья, да?

Кивнула снова.

Он запустил обе руки в растрепанную пшеничную шевелюру и раздосадованно простонал:

— Так боялся снова опоздать…

— И опоздал, — я пожала плечами.

— Рита… — он потянулся ко мне, но я рефлекторно шарахнулась в сторону, чуть не ударившись виском об угол.

В светлых глазах мелькнула боль.

Мне и самой стало больно от того, что я делаю с ним.

Но обида и злость жгли сильнее.

— Давай поговорим? — попросил Соболев.

Я догадывалась, что без этого не обойдется, но пускать его обратно в свой дом не хотела. Больше никого никогда не пущу туда, пока не докажут, что им можно доверять и они не причинят боли. Ни подруг, ни мужчин. Хватит.

Аккуратно прикрыла дверь квартиры, чтобы она случайно не захлопнулась, но постаралась, чтобы Пискля тоже не могла просочиться.

Жестом предложила подняться на площадку между этажами, к окну.

— Рита… — он начал первый, ища мой взгляд, но я скрестила руки на груди и изучала мелкую шахматную плитку под ногами. — Прости меня. На что бы ты ни злилась — прости меня, я никогда не собирался…

Я не стала дослушивать. Никто никогда не собирается, но меня вообще мало интересуют намерения, только результат.

— Какого черта, Соболев? После того, как я рассказала тебе о том, как потеряла сына — почему ты тянул?