Одноклассники бывшими не бывают - Ашира Хаан (2020)

Он выдохнул и потер руками лицо. Вот теперь было видно, что ему отнюдь не двадцать пять. На лице проступило все напряжение, что я чувствовала в нем, сама того не желая. Я больше не хотела быть связанной с ним общими эмоциями. Не хотела ощущать укол боли в сердце, когда сама причиняю ему эту боль.

— Ты должен был знать!



* * *

Он не успел ответить. Пролетом выше остановился лифт и из него вывалилось целое семейство: две почти одинаковые толстощекие девочки с косичками, одна пониже, другая повыше, малыш на беговеле и тоненькая мама с младенцем в ярко-розовом слинге.

Она пыталась рулить своей пестрой компанией, но получалось не очень:

— Катя, не спеши, помоги Егору выбраться! Машунь, иди дверь открой. Егор, да отпусти ты руль, так колеса не пролезут! Кать, ну аккуратнее, по ногам ходишь. Маш, только в шахту ключи не урони, умоляю. Егорушка, ну не реви, сладкий мой, сейчас дам тебе сока, как только Маша справится с дверь. Все, Катюш, давай я сама Егора, ты лучше помоги дверь открыть, она сама не справится. Здрасте!

Последнее — это нам.

Мы с Ильей медленно кивнули синхронным движением, завороженно наблюдая, как маленький табор преодолевает с препятствиями и спорами два метра до двери квартиры. Дверь наконец была открыта, но Егор отказался оставлять беговел снаружи, Маша умчалась в недра квартиры, и мама кричала ей снять босоножки, Катя уже открыла сок и дразнила остальных, а младенец проснулся и единственный молча наблюдал за происходящим. Я встретилась с его философским взглядом и подмигнула. Он не удостоил меня даже улыбки.

Железная дверь отсекла веселый шум, оставив только невнятный бубнеж.

И вернула нас к нашим собственным проблемам.

Илья стоял передо мной — собранный, готовый к продолжению боя, а солнце светило сквозь пыльное окно так, словно ничего плохого еще не случилось. Золотило его волосы, пронизывало прозрачные серые глаза как воду в горной реке, подсвечивало танцующие в воздухе пылинки, заставляя их вспыхивать бриллиантовыми искрами.

Всего два с половиной месяца мы были вместе, а он забрался мне так глубоко под кожу, что я не могу даже принять взвешенное разумное решение — меня рвет на части от любви и боли.

— Рита…

— Ну что опять — Рита?! — взорвалась я. — Ты чего вообще ждал?

— Я думал, будет тяжело, но не настолько… — тихо сказал Илья.

— Думал он! Думал, я постесняюсь отказаться, если сначала приручить меня, приучить к заботе и ласке? И за сделанный бутерброд я с радостью впрягусь в воспитание чужого ребенка? Если бы я хотела чужого, я бы давно взяла из детдома!

— Не кричи. Сама говорила, тут все слышно, — напряженно сказал Илья.

— Мой дом! Хочу и кричу! — я еще повысила голос.

Эхо прокатилось по всей девятиэтажке сверху донизу.

Переживут. Я ремонт давно не делала, да и с младенцами не сложилось, так что квота на шум и крик в этом десятилетии у меня еще не использована.

— Я думал, привыкнув ко мне, ты согласишься хотя бы попробовать с детьми. Не уйдешь сразу.

— Конечно! Ты думал, если я полюблю тебя, то никуда не денусь с подводной лодки, можно будет ставить любые условия, я все приму, чтобы тебя не потерять!

— Не так грубо. Нет… — Илья снова взъерошил волосы. — Когда ты так переиначиваешь, это и правда выглядит подло. Но я не имел такого в виду.

— А что имел? Как это выглядело у тебя в голове? Как?!

— Если ты полюбишь меня, тебе будет проще полюбить и Матвея. Ведь он — наполовину я.

— Зато вторая половина — той, кого ты по-настоящему любил! Другой! Чужой!

— Разве она тебе чужая? Вы ведь дружили?

— Не чужая?! — я задохнулась словами, они застряли у меня в горле, но я выталкивала их усилием воли. — Посидела несколько лет со мной в одном классе — и уже не чужая! Воздушно-капельным путем не чужая, да? Просто замени одну одноклассницу на другую — никто не заметит!