В серой зоне - Адриан Оуэн (2020)

Мы не находили себе места. В комнате, выделенной для исследования, царила напряженная атмосфера. Стив и Дэмиан провели тест на проверку памяти, который мы спешно, однако очень тщательно подготовили специально для Хуана. Его ответы нас поразили. Да, он вспомнил, как его сканировали, – помнил темную трубу, в которой ему было страшно. Вспомнил фильм Хичкока. Описал черты лица Лауры в деталях и четко вспомнил Стива, делавшего ему ЭЭГ. В те дни мы опробовали на Хуане некоторые из наших новых методов ЭЭГ, а также провели два фМРТ-сканирования и серию оценок поведения в надежде, что один из подходов даст нам положительный результат.

Хуан рассказал про Стива: «Он прикрепил электроды к моей голове и говорил со мной низким голосом». У Стива действительно низкий голос, и «прикрепить электроды к голове» – достаточно хорошее описание ЭЭГ. Хуан вспомнил свой первый приезд к нам в мельчайших деталях.

Не устану повторять, насколько это было важно. На протяжении многих лет мы наблюдали пациентов, которые прошли все стандартные медицинские тесты и жили с диагнозом «вегетативное состояние», чтобы лишь обнаружить: эти люди, не реагирующие ни на какие раздражители, способны представить игру в теннис или выполнить другие команды в сканере. Мы сумели доказать, что на самом деле они осознают реальность. Однако поговорить с пациентом, который восстановился после сканирования настолько, чтобы рассказать о своем опыте, нам не удавалось никогда. Это было необыкновенное событие. Ни с чем не сравнимое.

У нас наконец появились абсолютно неопровержимые доказательства того, что пациент может казаться полностью вегетативным, оставаясь при этом абсолютно в сознании, переживая жизнь вплоть до самых мельчайших деталей, в то время как окружающие ничего подобного не могут даже предположить. Вдумайтесь! Как еще Хуан мог описать внутреннюю часть фМРТ-сканера, если он не был там и не видел всего своими глазами? Как еще он мог узнать, какой фильм мы использовали, чтобы активировать его слуховую кору, если он не испытал этого? Откуда ему знать Стива, которого Хуан не встречал до того дня, как приехал в Лондон, и никогда больше не видел после выздоровления? Единственное объяснение заключалось в следующем: Хуан, несмотря на поставленный ему диагноз, продолжал видеть, слышать и запоминать происходящее вокруг все долгие месяцы, пока окружающие считали его «овощем». И примечательнее всего, пожалуй, то, как хорошо он все запомнил. В результате кислородного голодания его мозг получил серьезные повреждения. Как же он смог восстановиться?

Чем больше я думал о Хуане, тем лучше понимал: мы слишком мало знаем о сознании и его многочисленных качествах. Мы исследовали Хуана с использованием всех доступных технологий, провели все возможные виды сканирования его мозга и все же не обнаружили сознания, хотя оно явно там было. Странно и другое: невидимая сущность Хуана, та его часть, скрытая в неподвижном теле, переживала сканирование так же, как сделали бы мы с вами, стремясь вырваться, пробиться из серой зоны. Это тревожное напоминание о стойкости сознания заставило меня вновь задуматься о природе бытия. Что значит «быть живым»? И можно ли сказать, что кто-то потерян навсегда? Сканирование Морин ничего не показало. Но и сканируя Хуана, мы ничего не обнаружили. Быть может, у Морин и других в подобном состоянии все же есть надежда?