Как мы ориентируемся - Маура О’Коннор (2021)

Многие люди говорили мне, что традиционное искусство навигации, которым в совершенстве владеют охотники, вскоре будет утрачено – а может, оно и так уже мертво, пав жертвой оседлого образа жизни и современных технологий. Когда я приехала в город, все обсуждали недавнюю поисково-спасательную операцию: трех заблудившихся охотников нашли в ста пятидесяти километрах к югу от Икалуита. Неразрешимая загадка: первоначальный маршрут пролегал в Пангниртунг, то есть на север. Охотники объясняли, что сбились с пути из-за плохой погоды и укрылись в заброшенной хижине. Затем они два дня двигались в неверном направлении, руководствуясь указаниями GPS на своем смартфоне, прежде чем сообразили, что навигатор работает неправильно, – эта ужасающая ошибка могла стоить им жизни. Спасательная операция обошлась в 340 тысяч канадских долларов.

Тем не менее то, что я увидела в Нунавуте, заставило меня усомниться во многих мрачных прогнозах относительно выживания культуры иннуитов. Традиции меняются, преображаются, адаптируются, но ни в коем случае не забываются. Однажды вечером я отправилась в бар Storehouse, популярное в Икалуите место отдыха с плоскими телевизорами и бильярдными столами. Для среды там было на удивление много посетителей; мужчины и женщины всех возрастов в сполохах красных и синих прожекторов танцевали под электронную музыку, а очередь за напитками была такой длинной, что все покупали сразу по две порции. Я заказала пиво «Молсон» и виски и села за столик к Шону Нобл-Наудлуку и его другу Тони. Они дружили с самого детства, когда ходили в одну школу. Теперь они вместе охотились, и у обоих на лице был характерный признак долгого пребывания на арктическом солнце – темный загар и белое пятно вокруг глаз в форме солнцезащитных очков.

Охотники рассказали, что весенний сезон охоты был в самом разгаре и они уже видели первых гусей. Лед на море был таким гладким, что их снегоходы мчались по заливу со скоростью свыше 100 километров в час – практически летели. Сегодня Шон справлял день рождения; ему исполнился двадцать один год. День выдался удачным. Охота была их главным делом. Оба с гордостью и почтением вспоминали, как в детстве учились охотиться у родных, и рассказывали обо всех местах, где они видели животных. Потом мы рассматривали фотографии в их смартфонах. «Вот мой младший брат со своим первым белым медведем», – сказал Шон, указывая на снимок с громадным белым медведем, в груди которого зияло отверстие от пули – меткий выстрел прямо в легкие. Брату Шона было девять лет, когда он убил этого зверя. Молодые люди показали мне фотографию детеныша тюленя на льду, который смотрел в камеру своими огромными черными глазами. Внезапно мне стало жалко убитого зверя, и я призналась в этом. «Нас учат, что нужно уважать животных. Всегда», – сказал Шон.

Мы ненадолго оставили свои напитки и вышли на улицу, где вместе курили молодежь и старики; многие были в футболках, несмотря на мороз. «Как вы находите дорогу на местности? С помощью GPS?» – спросила я. «Нет! – Шон, похоже, удивился моему вопросу. – Мы умеем ориентироваться». Он рассказал об ориентирах и застругах, о том, как узнавал маршруты от отца. Мы вернулись внутрь, где молодые люди принялись рассказывать разные истории: об эпических охотничьих подвигах своих друзей из северных поселков Арктик-Бей и Грис-Фьорд, о приятеле, который время от времени выезжал на своем грузовике на лед и однажды голыми руками поймал за хвост белуху. Истории были полны юношеской бравады. Ближе к полуночи я ушла из бара, а молодые люди остались праздновать дальше. На следующее утро они снова отправились на охоту, причем Шон взамен ружья, с которым охотился с пяти лет, захватил свой подарок: юбилейный карабин Ruger 10/22. Вернувшись на юг, в Соединенные Штаты, я продолжала следить за их весенней охотой через Facebook. «За последние пару месяцев мы столько времени провели на охоте, – однажды написал Шон, – что я чувствую себя дома в тундре, а не в городе».