Конечная станция – Эдем - Рейнмастер (2021)

Грохот – и волна горячего воздуха с разбегу врезалась в «цверг» и тряхнула насыпь, взметнув фонтаны гравия и песка. Меня отшвырнуло на землю, будто ком смятой бумаги. Диск солнца, белый и ослепительный, обжёг глаза, и я услышал звук бьющегося стекла и скрежет, и негромкий хлопок, а потом в небо взвилось облако чёрного дыма.

В разинутый рот хлынул дождь из песка и травы.

Отрывисто кашляя, я подтянулся за край платформы. Упал и пополз вперёд, огибая вагон, перелезая через рельсы как контуженная сороконожка.

«Мини-Блитц» уже горел.

Основной удар пришёлся на кузов, с двух сторон объятый оранжевым пламенем. Остатки маскировочной сетки реяли по ветру в тучах дыма и пыли. Ветер волочил оторванный откуда-то лист железа. Кабину перекосило. Приставив ладонь козырьком, я разглядел вторую машину – её отнесло вправо и перевернуло, заклинив сигнализацию.

Из какофонии звуков донёсся душераздирающий вопль. Я перешёл на шаг и остановился, боясь подойти ближе. При всём желании я уже ничем не мог им помочь – пламя распространялось слишком быстро. По всей видимости, в кузове имелось горючее и боеприпасы.

Передняя дверца распахнулась. Наружу выпал Полли, а вслед за ним – и тот, кто его вытолкнул. Раненый и оглушённый Дитрих Трассе.

Он выглядел как человек, получивший кувалдой по черепу. Изувеченное тело рухнуло в грязь, но глаза – широко открытые – уставились на меня с выражением не боли, но предельного физического напряжения.

– Ты…

Изо рта капнула кровь.

Он давился сгустком, потом выплюнул его и взглянул на меня снизу вверх, всё с тем же выражением в прозрачно-серых глазах. Губы искривились, кажется, он силился улыбнуться. Потом собрался с силами и ясно выговорил, как говорят дети:

– Сдаюсь.

– Нет, – сказал я. – Не сдашься.

Я выстрелил ему в грудь. Не хотел портить лицо. Он откинулся и продолжал смотреть на небо, так же пристально и изумлённо, как прежде смотрел на меня. Я взял его за ноги, зацепил Полли и, надрываясь, поволок их обоих в сторону от огня.

Чёрт знает, зачем.

Мне казалось, что вокруг кварц и обломки слюды. Ветер звучит громко как колокол – бом-м, бом-м, колючая проволока, заграждения, взвизги шрапнели – и снова лес, огонь, облака. Я положил Полли в траву, а рядом примостил Трассе. Они были почти одного роста. Потом я сел и стал смотреть на костёр, из которого уже не доносилось ни звука. Только этот шорох скребущей бумаги и скворчание масла, лопающегося на сковородке.

А потом кто-то тихо произнёс рядом со мной:

– Эрих?

* * *

– Привет, – сказал я.

Нужно было подняться, и я поднялся. Карл терпеливо ждал, пока я встану на ноги. Он, должно быть, вылез из той самой машины, что звенела сигнализацией. Слава Богу, он её выключил.

– Брось пистолет, – приказал он.

Потом улыбнулся и сказал уже чуть человечнее:

– Откуда ты вообще достал эту дрянь? Слабая пружина, на каждый третий осечка. Изначально дерьмовая модель. Брось её, Эрих. Сейчас же.

В руке он держал «Хенкер», направленный мне прямо в живот.

– Ладно.

Пистолет полетел в траву. Я даже испытал облегчение. Судя по выражению лица Карла, я поступил правильно.

– Вот так. У тебя неплохой глазомер, но замедленная реакция. Стрельба из пистолета – не твой конёк. Ну ты и дел наворотил, дружище!

– Испортил тебе дела.

Он опять покачал головой. Худой и загорелый, в своём дорожном костюме, почти как кузнечик.

– Да уж. Здорово накуролесил, старый бродяга. Теперь будет сложно унять шум. Этим журналистам только дай повод, растрещат до пограничных столбов. Если бы я знал, чем обернется… Но я-то хотел как лучше. Понимаешь, Эрих? Как лучше.

– «Ультерих»?