Никогда тебя не отпущу - Чеви Стивенс (2018)

Я киваю, потому что не могу говорить. Все кончено. У нас только что был секс. Наверное, я хотела этого, но я не помню. Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох. Мне просто нужно выспаться. Тело такое тяжелое. Я отпускаю себя и погружаюсь в темноту. Я исчезаю.

Открываю глаза, перекатываюсь на бок, и комната начинает кружиться. Мне кажется, что меня тошнит, и я прижимаю ладонь ко рту, сдерживая желчь. Джаред спит рядом со мной, укрытый простыней до пояса. У него белая костлявая грудь. Во сне его рот приоткрыт, и он уже не кажется мне красивым. Я осматриваю комнату. Полупустая бутылка рома стоит на комоде. Моя одежда лежит у кровати. Обертка от презерватива – на ночном столике. Я отворачиваюсь.

Делейни. Она на машине. Сейчас она, наверное, в гостиной. Нам нужно убраться отсюда. Я вытягиваюсь на кровати, чтобы подтащить к себе одежду, нахожу в кармане телефон.

Пять пропущенных звонков от мамы. Время – половина четвертого.

Я одеваюсь, замирая всякий раз, когда комната начинает вращаться перед глазами, нахожу ванную, врезаюсь в темноте в двери. Нужно держаться за поверхность, чтобы остаться на плаву. Включаю воду. Губы у меня распухли, в промежности саднит. Я вздрагиваю, прижимая прохладную ткань к коже.

На цыпочках выхожу из комнаты, иду дальше по коридору в гостиную. Стены несутся на меня, капельки пота проступают над верхней губой. Я опираюсь о стену, закрываю глаза и с минуту жду. В гостиной пусто. Только стаканы остались на столе.

Я оглядываюсь в замешательстве. Может, она в одной из комнат с Мэтью? Не знаю. Не знаю, как я доберусь домой. Сажусь на диван. Не разбудить ли Джареда?

Фрагментами возвращаются картины этой ночи, но я многого не могу вспомнить. Я боюсь того, что могла сказать, сделать.

Я вижу, как его лицо нависает над моим, вспоминаю его влажные губы и чувствую, как мышцы живота сокращаются. Потом я вспоминаю, как он что-то говорил. Напрягаю память, пытаясь сфокусироваться на этом моменте.

«Я бы все сделал для тебя». Именно это он и сказал. Что это может значить? Не знаю.

На улице холодно. Я оделась с учетом того, что буду ехать в теплой машине, а не идти пешком, хотя чистый воздух мне нравится. Мне хочется кататься по снегу, как в детстве, и лепить снеговиков, но потом я вспоминаю, что этим мы занимались с отцом, и слезы наворачиваются на глаза. Подъездная аллея скользкая, лед хрустит подо мной, а идти далеко. Машины Делейни здесь нет. Она уехала без меня, и я думаю: может, мы поссорились, может, она пыталась вытащить меня раньше? Может быть, я даже кричала на нее, но у меня все перепуталось в голове. Мне противно от этого мысленного беспорядка.

Я плотнее закутываюсь в куртку, сжимая телефон в руке. Когда доберусь до дороги, вызову такси. Так я и поступлю. Но затем я роюсь в сумочке и понимаю, что у меня нет денег. Снова возвращаются осколки памяти. Мы с Делейни остановились у заправки по дороге к Джареду. Нужен был бензин, и я дала ей денег.

Я бросаю взгляд назад, на дом Джареда, все еще чувствуя запах его спальни, впитавшийся в мою одежду: выпивка, его пот, секс. Я отворачиваюсь, испытывая рвотные позывы.

Пальцем скольжу по экрану телефона. Все эти пропущенные звонки… Мама очень расстроится. Столько разочарования! Листаю телефон дальше, ищу номера, звоню Маркусу.

Мы ехали несколько минут, но он так ничего и не сказал. Он даже ни о чем не спросил, когда я позвонила, только ответил, что заберет меня как можно скорее и что мне нужно подождать в доме, в тепле, но я уселась на крыльце. В его машине жарко, поток горячего воздуха дует мне в лицо, и это тепло вызывает тошноту. Я все еще дрожу, обхватив себя руками. Он дважды останавливался, чтобы я могла проблеваться, а на заправке купил мне энергетик и достал пару таблеток парацетамола из бардачка.

– Мама злится? – спрашиваю я.

– Она волнуется.

– Она будет в ярости.