Король-ворон - Мэгги Стивотер (2016)

Он развоплотил физические формы Кэйбсуотера – деревья, животных, папоротники, реки и камни, но он также развоплотил призрачные образы леса. Воспоминания, плененные в рощах, песни, создававшиеся только ночью, крадущийся восторг, приливом и отливом плескавшийся вокруг одного из водопадов. Все сновиденное и подаренное этому месту было повернуто вспять и стерто.

Сновидца он прибережет напоследок.

Сновидец будет сопротивляться.

Они всегда сопротивлялись.

Пока демон разматывал и развоплощал витки и клубки сновидений, он не раз и не два наталкивался на нити своей собственной истории, пронизывавшей густую растительность. История его происхождения. Эта плодородная земля, обогащенная энергией силовой линии, годилась не только для выращивания деревьев и королей. Она также отлично выращивала демонов, если на нее пролить достаточно враждебной крови.

В этом лесу пролилось и скопилось более чем достаточно враждебной крови, чтобы сотворить демона.

Мало что препятствовало его работе. Он был естественным врагом леса, и то единственное, что могло бы остановить демона, пока никому не пришло в голову. Только самые старые деревья сопротивлялись ему, потому что были единственными, кто еще помнил, как это делается. Медленно и методично демон вспарывал их изнутри. С их разлагающихся ветвей капала чернота; они с треском падали наземь, когда их корни сгнивали до полного растворения.

Одно из деревьев сопротивлялось дольше всех остальных. Оно – точнее, она – была самым старым деревом в этом лесу и уже видела демона раньше. Она знала, что порой дело не в том, чтобы спастись, а в том, чтобы продержаться достаточно долго, чтобы кто-то другой пришел и спас тебя. И она держалась, и тянулась к звездам, даже когда демон вгрызался в ее корни, и держалась, и держалась, и пела другим деревьям даже тогда, когда ее ствол начал выгнивать изнутри, и держалась, и мечтала о небе даже тогда, когда ее развоплощали.

Другие деревья горестно стенали; если уж развоплотили ее, то кто сможет устоять?

Демон никогда не спал.

Глава 41

Если знать, откуда вести отсчет, эта история была о Гвенллиан.

В то утро, до рассвета, она проснулась с криком на устах.

– Вставай! – прорычала она себе, выпрыгивая из постели. Сначала она зацепилась за покатый потолок чердака прической, а потом ударилась головой и прижала ладонь к ушибленному месту. Снаружи еще не рассвело, серый предрассветный свет лился в окно, и она принялась щелкать выключателями, вертеть ручки и дергать провода, пока в комнате не зажглись все имевшиеся там лампочки. Тени качались то в одну сторону, то в другую.

– Вставай! – повторила она. – Матушка, матушка!

Сны все не отлипали от нее: истаивавшие чернью деревья и шипение демона-развоплотителя; она взмахнула руками вокруг головы, чтобы снять паутину со своих глаз и ушей. Она стащила платье через голову и натянула юбку, сапоги и свитер; ей требовалась броня. Затем она пробралась через разложенные на полу карты и разбросанные травы, которые она жгла для медитаций, и направилась прямиком к зеркалам, оставленным на чердаке ее предшественницей. Нив, Нив, милая Нив. Гвенллиан узнала бы ее имя, даже если бы остальные ей не сказали, потому что оно непрестанно звучало в шепоте, пении и шипении зеркал. Как же они обожали ее и ненавидели. Судили ее и восхищались ею. Возвышали и низвергали ее. Нив, Нив, ненавистная Нив, она требовала уважения всего мира и сделала все, чтобы добиться его. Но в итоге именно Нив, Нив, милая Нив не проявила уважение к самой себе.

Высокие зеркала в полный рост были установлены друг напротив друга, бесконечно отражая отраженное. Нив провела какой-то сложный ритуал, чтобы в зеркалах отражались все вероятности, которые она могла вообразить для себя, а затем еще больше вероятностей, и в итоге одна из них пожрала ее. Правильные ведьмовские чары, как сказали бы женщины из замка Сикарт. Их всех отправили бы в лес.