Король-ворон - Мэгги Стивотер (2016)

– Гвенллиан, – позвала Мора, – что происходит?

Гвенллиан задержалась в коридоре:

– Демон приближается! Все умрут. Кроме ее бесполезного папашки. Он будет жить вечно.

Глава 42

В субботу Адам проснулся под звуки идеальной тишины. Он уже забыл, каково это. За окнами спальни Деклана медленно плыл туман, заглушая пение птиц. Дом находился слишком далеко от дороги, чтобы услышать звуки машин. Из-за стены не доносилось никакого шума из административного офиса церковной общины, никто не выгуливал собаку на тротуаре у дома, дети не бежали в школу с визгами. Вокруг царила тишина, такая глубокая, что ему казалось, будто у него заложены уши.

Затем внутри него, возвращаясь к жизни, шумно вздохнул Кэйбсуотер, и Адам сел. Если он вернулся, это означало, что раньше его не было.

Ты здесь?

Он ощутил свои собственные мысли, и снова мысли, а дальше – очень тихий, едва слышный голос Кэйбсуотера. Что-то было не так.

Отбросив покрывала и поднявшись на ноги, Адам на мгновение замешкался. Надо же, он проснулся в доме Линча, одетый во вчерашнюю одежду, все еще пахнущую дымком гриля. Он проснулся так поздно, что на несколько часов проспал утреннюю силовую тренировку. Его губы все еще хранили память о губах Ронана Линча.

Что он творит? Ронан – не объект для игр. Впрочем, он не считал, что играет.

«Ты должен уехать отсюда», – сказал он себе.

Но впервые за долгое время он не ощутил знакомого желания немедленно уехать, так, словно ему припекало пятки. В этом заявлении куда-то подевалась вторая, сама собой разумеющаяся часть: и никогда не возвращаться.

Он отправился на первый этаж, заглядывая в каждую комнату по пути, но, похоже, он был в доме один. На краткий миг, напоминавший психоделический кайф, он представил, что спит и во сне бродит по этому опустошенному дому. В животе у него заурчало, и он пошел искать кухню. Там он съел две оставшиеся с вечера булочки для гамбургеров всухомятку, так как не мог найти масло, запил их остатками молока прямо из пакета и, позаимствовав куртку с вешалки, вышел на улицу.

Снаружи поля плавали в тумане и росе. На его сапоги налипли осенние листья, пока он шел по тропинке между пастбищами. Он прислушивался, ища признаки какой-либо деятельности в любом из сараев, но в целом он был вполне доволен безмолвием. Такая тишь, такая абсолютная тишь – только серое небо низко над головой и мысли Адама.

На душе у него было так спокойно.

Тишину нарушило метнувшееся ему под ноги существо. Оно пронеслось по траве, так быстро и чудно перебирая копытцами, что Адам узнал в нем Сиротку лишь тогда, когда она вложила руку в его ладонь. В другой руке она держала мокрую черную палочку. Адам, взглянув на девочку, заметил кусочки коры, прилипшие к ее зубам.

– Тебе разве можно это есть? – спросил он ее. – А где Ронан?

Она ласково потерлась щекой о его руку:

– Savende e'lintes i firen…

– По-английски или по-латыни, – попросил он.

– Сюда!

Но вместо того, чтобы вести его в каком-то конкретном направлении, она выпустила его руку и принялась скакать вокруг него, размахивая руками, как крыльями. Он зашагал дальше, а она все прыгала вокруг него. Летевшая куда-то птица вдруг зависла у него над головой. Заметив движущуюся Сиротку, Чейнсо каркнула, покружилась над ними и полетела обратно к верхним полям. Там Адам и нашел Ронана – черное пятно в затянутом белым туманом поле. Он за кем-то наблюдал, но Чейнсо сообщила ему о приближении Адама, и Ронан, обернувшись и сунув руки в карманы темной куртки, стал смотреть, как тот подходит.

– Пэрриш, – произнес Ронан, окинув Адама взглядом. Он явно ничего не принимал как должное.

– Линч, – отозвался Адам.

Сиротка рысью проскочила между ними и ткнула в Ронана палочкой, которую держала в руке.

– Какая же ты мелкая пакость, – сообщил ей Ронан.

– А ей можно это есть?