Принцесса викингов - Симона Вилар (1996)

Он нисколько теперь не жалел, что раскрыл тайну Эммы. Прищелкивая пальцами и посмеиваясь, он шел вдоль построек, пока выбежавшая из-за угла Ингрид едва не столкнулась с ним.

– Муж мой, с конем конунга также что-то не в порядке!

– Как? Я ведь говорил этим негодным вшивцам, чтобы они не задерживались на пастбище в такую погоду!

– Они задержались как раз из-за Глада. Говорят, он отбился от табуна, а когда его нашли, был весь в поту и горяч, как после долгой пробежки.

– И только-то?

Бьерн перевел дыхание.

– Добро же, завтра велю всех выпороть – тогда и поразвяжут языки, кто посмел взгромоздиться на благородного скакуна правителя.

Он обнял за плечи свою маленькую жену и зашагал к дому. Что ни говори, а сейчас он был в добром расположении духа. Однако оно мгновенно улетучилось, когда один из пастухов взволнованно сообщил, что к табуну Бьерна прибился белый пони госпожи Эммы.

В первый миг Бьерн не поверил его словам. Огненновласая уехала вместе с Херлаугом еще в полдень. Она была под охраной и сейчас, должно быть, погружена в молитву у себя в келье. Эти неотесанные мужланы что-то напутали. Однако когда он увидел пони, взнузданного и под седлом, у него не осталось сомнений. Это был конек Эммы, Бьерн узнал даже бронзовую налобную пластину под длинной челкой, которую сам же и выковал. Было от чего не на шутку забеспокоиться.

– Следует сообщить Ролло. Не случилось ли беды?

Узнав о происшедшем, Ролло изменился в лице и бросился на конюшню, чтобы осмотреть пони.

– Он весь в мокром иле и песке. Может, сбежал от бестолковых монахов и вернулся в старую конюшню? Ведь он прежде принадлежал тебе, Бьерн?

Скальд не знал, что и думать. На лице Ролло вдруг отразился неподдельный испуг. Бьерн никогда еще не видел друга таким.

– Успокойся, – сказал он. – Когда прилив окончится, я пошлю лодку к Святому Михаилу, и мы узнаем, в чем дело.

– Нет! Ждать нельзя, – Ролло покачал головой. – Она в опасности, я чувствую это.

– Так обычно говорят вещие женщины, – попытался шутить Бьерн, но умолк на полуслове, глядя в сторону притихшего залива. Сердце ничего не подсказывало ему, но он был весьма озадачен.

Ролло вдруг стремглав бросился к дому и сорвал с крюка уздечку. Поняв, что он задумал, Бьерн попытался его удержать:

– Не назовешь разумным того, кто мчится напролом. Мы ничего не можем утверждать, ты же рискуешь не успеть в монастырь, а хуже того – сбиться с пути в тумане.

Но Ролло, оттолкнув его, поспешил к конюшням.

– Что взволновало конунга? – услышал Бьерн позади негромкий голос Снэфрид.

Она стояла, опираясь о крыльцо. Казалось, подуй легчайший бриз – и ей не удержаться на ногах. Бьерн растерянно буркнул, что в усадьбу вернулась оседланная лошадь Эммы без всадницы, и увидел, как Снэфрид нахмурилась. Вокруг ее глаз синели круги, но сама она была угрожающе спокойна.

– Ну и что же?

Ответом ей послужил дробный топот копыт. Ролло пронесся мимо, и Бьерн успел только крикнуть, чтобы он не сбавлял хода, если хочет достичь горы Мон-Томб до того, как тропу покроет вода.

Снэфрид вдруг порывисто шагнула вперед:

– Ваш разум помутили тролли! Сейчас, в дни равноденствия, нет ничего более коварного, чем море. Кто знает, какой новой каверзы ждать от него? Ролло не ведает дороги, ему следовало бы дождаться, пока вода отступит, и тогда…

– Говорят же тебе, он обеспокоен, не случилось ли чего с Эммой!

Похоже, только теперь до нее дошел смысл происходящего. Бьерн увидел, как меняется ее лицо. Рот Снэфрид исказился, от углов губ пролегли наискось глубокие складки, придавая лицу женщины злое и брезгливое выражение. «Сколько же ей лет?» – спросил себя скальд. Ему стало не по себе, ибо перед ним стояла совершенно дряхлая женщина. Даже ее светлые волосы, падающие на глаза, казались седыми космами. Бьерна охватила жуть, и он впервые подумал, что Снэфрид, видно, и впрямь колдунья.