С любовью, бывший - Алёна Снатёнкова (2020)

Помню, раньше, Аверина восхищалась ею. Жужжала, что меня родила не женщина, а богиня красоты. И, наверно, была права. Матери хоть и было за сорок, но на вид лет около тридцати с большой натяжкой. Постоянные уколы, подтяжки и салоны красоты делали своё дело. Посмотрев на нее, даже и не скажешь, что она с бутылкой вина в обнимку засыпает.

– Ага. Твоя мама. – Еле шевеля губами, молвит Майя, и я только сейчас замечаю на ее лице дикий испуг. Лицо белое, как мел. А руки дрожат, словно в помещении минус двадцать.

– Может, просто, поздороваешься со мной? – улыбаясь во весь рот, говорит мама и плюхается на диван, выставляя ноги вперед. – Я тебя где-то видела…

Обращается к мартышке, а та, нервно вздрагивает и делает уверенный шаг в сторону кресла. Проходит к нему, но не садится. Скрещивает руки, и перед тем, как заговорить, пристально смотрит мне в глаза.

– Здравствуйте, Кристина Олеговна.

– Мать, хватит ломать комедию. Или градус уже на память давит? – встреваю я. Ненавижу цирк. Или игру на публику. – Конечно, ты видела Майю.

Родственница обглядывает с ног до головы Аверину, а та краснеет, словно боится, что мать увидит её голую без трусов задницу.

– Девочка, я тебя и не узнала. Как изменилась. – Не хрена она не изменилась. Только зубы отрастила. – Какая красотка.

– С-спасибо. – Что за нервоз? И почему он меня так волнует?

– Не стесняйся. Тебе ведь это часто говорят. – Делает глоток, и ставит стакан на пол. – Приедем в Москву, познакомлю тебя кое с кем.

Обычно мне плевать, что там выходит изо рта моей матери. Я тупо пропускаю каждое предложение. Но тут… Она собирается, что сделать?

Ушам своим не верю.

Руки сжимаются в кулаки.

– Ты в курсе, что папик нужен не каждой бабе? – сквозь зубы, выдавливаю из себя. – Это риторический вопрос. Отвечать не нужно. – Обрываю её порыв. – Сначала расскажи про другое: Какого черта ты здесь, а не на сраных семейных посиделках в честь предстоящей свадьбы одного придурка?

Прохожусь по номеру, усаживаясь в кресло, возле которого продолжает стоять белая, уже как лист бумаги – Майя. Задаю ей немой вопрос, мол, что с тобой, но она молчит, не сводя взгляда с матери.

– А вы не в курсе? – удивляется она. – Свадьбу отменили. Я решила лично вернуть тебя в город.

Конечно, мы блядь не в курсе.

Майя вылупляет глаза, и тяжело дышит.

– Как отменили? В смысле отменили?

С языка, просто, сняла. Сергей придурок тот еще, но Настя его вроде ничего такая. Мне её даже больше жалко.

– Без понятия. – поднимает стакан и салютует нам. – Наверно, на этот вопрос лучше ответит бывшая невеста.

Не успеваю я и опомниться, как мартышка подрывается с места, и вмиг оказывается за дверью, оставляя за собой лишь шлейф своего запаха. Надежды рухнули, словно карточный домик.

Встаю с кресла, подхожу к матери и выдираю из рук стакан, швыряя его в стену.

– А теперь рассказывай, что там, нахер случилось?

***

Глаза матери бегают в разные стороны, обещая в любой момент вылететь из орбит и врезаться в бетонную стену.

Это бесит.

Бесит незнание всей ситуации. Я блядь понятия не имею, что могло произойти в чертовой Москве, а мать, как назло, решила поиграть в Штирлица. Молчит, будто тонну воды в рот набрала, и лишь нервно дышит, будто там не обычная ссора двух почти женатиков, а ножевая бытовуха, между бывшими.

Первый раз в жизни мне есть дело до семейных проблем. Первый раз, я хочу быть в курсе того, чем занимались мои психи родственнички, но, кажется, все привыкли, что мне срать на них. Иначе, какого черта, не сообщили о свадебной бомбе масштабного разрыва.