Ва-банк - Анри Шаррьер (2015)

Мы с Ритой не знали, куда деться, и от волнения не могли даже говорить. Мы действительно ни к кому не обращались и ничего ни у кого не просили. Хотя многие, кому я оказывал большие услуги, кто был обязан мне даже своим положением в обществе, знали о наших трудностях, никто из них не пришел и не предложил нам хоть чем-то помочь. В основном это были французы, а среди них встречались как порядочные люди, так и проходимцы.

– Говори, что я могу для тебя сделать, Папийон.

– Нужно очень много денег, чтобы открыть новое дело. Только так мы могли бы зарабатывать себе на жизнь. Если у тебя и есть такие деньги, ты не можешь позволить себе одолжить их нам. К тому же вряд ли они у тебя есть, потому что сумма требуется серьезная.

– Так, Рита, одевайся, мы все вместе едем обедать в лучший французский ресторан.

К концу обеда договорились, что я подыщу себе подходящее дело и скажу ему, какая необходима сумма. Наш разговор Боланьо заключил такими словами:

– Если у меня хватит денег – нет проблем, если не хватит – займу у братьев и у зятя. Но, даю слово, ты получишь столько, сколько тебе потребуется.

Всю остальную часть дня до самого вечера мы с Ритой только и говорили что о Франсиско Боланьо, о его чуткости.

– Тогда, на каторге в Эль-Дорадо, он отдал мне свой последний костюм, хотя был еще простым капралом, и только для того, чтобы я прилично выглядел, а сегодня он пришел и протянул нам руку, чтобы мы могли встать на ноги и идти дальше.

* * *

Мы заплатили просроченный долг за нашу квартиру, прежде чем перебраться в прекрасный ресторан, удобно расположенный на авеню Лас-Делисиас, все в том же квартале Сабана Гранде. Он назывался бар-ресторан «Габ». Там нас и застал приезд Длинного Шарля.

Шарль де Голль, тогдашний президент Франции, прибыл с официальным визитом по приглашению президента Венесуэлы Рауля Леони.

Каракас, как и вся Венесуэла, отмечал это событие. Не только официальные лица или привилегированные классы, а как я и сказал, вся страна. Простые люди с мозолистыми руками, в соломенных шляпах и холщовой обуви, весь этот добросердечный народ взволнованно ждал Шарля де Голля, чтобы приветствовать его.

В «Габе» имелась малая крытая терраса; сидя там с одним французом, который пытался посвятить меня в тайны производства рыбной муки, я спокойно потягивал аперитив. Француз тихонько рассказывал мне о своем изобретении в этой области, усовершенствованием которого он как раз занимался. Когда на него выдадут патент, можно будет заработать миллионы. По значимости его изобретение можно сравнить с появлением первого кино. Он перешел на шепот и принялся косить глазами в сторону, чтобы придать нашему разговору еще более конфиденциальный характер и назвать сумму, которую я мог бы вложить в его исследования. Не дурак. Проходимец выражался изысканными словами, позаимствованными не в какой-нибудь Центральной школе, как, например, Клэрво, а в знаменитой Центральной школе Парижа, альма-матер выдающихся инженеров.

Всегда забавно слушать, когда собеседник рассказывает вам истории с единственной целью – навешать вам лапшу на уши. Я настолько увлекся его трепом, что совсем не заметил соседа за другим столиком, навострившего уши и склонившегося в нашу сторону. И не замечал его до тех пор, пока не развернул маленькую записку от Риты, переданную мне через гарсона. Сама Рита стояла за кассой. В записке говорилось: «Не знаю, что́ ты обсуждаешь с этим типом, но уверена, что твоему соседу очень интересно подслушать ваш разговор. Смахивает на тихаря».

Чтобы отделаться от изобретателя, я настоятельно посоветовал ему продолжать исследования и добавил, что лично я настолько верю в его успех, что незамедлительно вступил бы в дело, если бы у меня были накопления, но, к сожалению, это не так. Он ушел, а я поднялся и, обернувшись, оказался лицом к другому столику.