Ва-банк - Анри Шаррьер (2015)

– Ничего не знаю.

– А ты, макаронник?

– Я не был с этими людьми.

– Прекрасно!

Я сполз со стола. Хоть я и с трудом держался на ногах, но был очень доволен, что снова стоял и чувствовал, как живительным огнем начинают гореть ступни ног. Они даже болели. Еще я ощущал, как кровь разливается по всему телу с такой силой, что достигает самых отдаленных его уголков, как она пульсирует и давит на стенки вен и артерий.

Тогда я подумал, что в тот день испытал самое страшное, что только может случиться, хуже уже не будет. Но я был далек от истины, слишком далек.

Нас с Педро поставили рядом. Начальник, снова обретший уверенность в себе, скомандовал:

– Снять с них комбинезоны!

Нас раздели. Оказавшись голым по пояс, я опять задрожал от холода.

– А теперь посмотрите сюда!

Из-под стола полицейские вытащили что-то вроде твердого пакета и поставили перед нами. Это был заледенелый труп, твердый, как доска. Глаза широко открыты, они неподвижны и холодны, словно два мраморных шарика. Жуткое зрелище! Большой Леон! Они заморозили его живьем!

– Смотрите хорошенько, – повторил начальник. – Ваш подельник не захотел говорить, вот мы и довели дело до конца. Теперь ваша очередь, если будете упрямиться и запираться. Я получил приказ быть беспощадным, поскольку ваше дело слишком серьезно. Этот ломбард – государственное учреждение, и в городе назревают неприятности. Население считает, что ограбление – дело рук чиновников. Так что либо вы говорите, либо через полчаса с вами произойдет то же, что с вашим подельником.

Я все еще не мог оправиться от потрясения, лишившего меня дара речи и способности соображать. В течение долгих трех секунд я собирался с мыслями и уже готов был заговорить. Единственное, что удерживало меня от подобной глупости, это то, что я не знал, где находятся другие тайники. Они мне ни за что не поверят, и я ввергну себя в еще большую опасность.

К своему полному изумлению, я услышал размеренный голос Педро:

– Что ж, посмотрим! Ты нас этим не запугаешь. Согласен, произошел несчастный случай! Ты не хотел его заморозить, а просто перемудрил – вот и все. Но с нами ты не хочешь повторять эту ошибку. Один, положим, сойдет тебе с рук, но превратить в ледяные глыбы трех иностранцев – это уж слишком! Не представляю, как ты сумеешь объяснить все это в двух разных посольствах. Один – куда ни шло, но трое – не пройдет.

Я не мог не восхититься хладнокровием и железной выдержкой Педро. Начальник смотрел на него спокойно, не перебивая. Затем, выдержав короткую паузу, произнес:

– Хоть ты и бандит, должен признать, что кишка у тебя не тонка. – И, обращаясь к остальным, продолжил: – Найдите им рубашки и отправьте в тюрьму. Судья разберется. С такими скотами бесполезно продолжать работу. Только время терять!

С этими словами он повернулся к нам спиной и вышел вон.

* * *

Через месяц меня освободили. Хозяин магазина галстуков подтвердил, что к нему я никогда не заходил, что было сущей правдой. Бармены показали, что я выпил две порции виски и уже заказал столик на одного, когда в ресторане появились двое остальных. По его словам, мы сильно удивились, встретившись случайно в этом городе. И тем не менее мне было дано указание покинуть страну в течение пяти суток, поскольку власти опасались, что я, так называемый соотечественник Леона (у него тоже был итальянский паспорт), обращусь в итальянское консульство и расскажу все, как было.

На допросе нам устроили очную ставку с одним типом, которого я в глаза никогда не видел. А вот Педро его знал. Это был наводчик, служащий ломбарда. В тот же вечер, после дележа добычи, этот раздолбай подарил великолепное старинное кольцо девчонке из ночного бара. Поставленной в известность полиции нетрудно было заставить его заговорить. Вот почему Большого Леона и Педро вычислили так быстро. Педро Чилиец влип крепко и остался в тюрьме.