Скала - Питер Мэй (2012)

— Рядом было несколько домов. Как можно было ничего не услышать, я не знаю, но люди именно это и утверждали. Я видел, как колыхались занавески на окнах. Да еще тот парень из гончарной мастерской… Он вышел, помог мне подняться, а потом провел меня к себе домой и дал напиться воды. Хоть он и утверждал, что ничего не видел, я ему не верю. По моему настоянию он вызвал полицию, но очень неохотно, должен сказать.

— Но если Макритчи угрожал засунуть вам в горло олушу, почему вы все еще были здесь вечером в субботу, мистер Адамс?

— Потому что я не смог купить билет на паром раньше, чем на понедельник. Потом кто-то, обладающий исключительно хорошим вкусом, убил Макритчи, и сейчас вы, ребята, не позволяете мне уехать.

— По поводу чего вы вряд ли сильно переживаете: теперь у вас появилась возможность беспрепятственно устроить свою демонстрацию.

— Думаю, мистер Маклауд, у меня достаточно поводов для недовольства. Взять хотя бы два сломанных ребра! И вообще, если бы полиция лучше работала, то, возможно, ваш мистер Макритчи был бы еще жив. Сидеть в тюремной камере все же лучше, чем быть разделанным в лодочном сарае.

В этом Фин не мог с ним не согласиться.

— Мистер Адамс, где вы были вечером в субботу?

— В этой комнате, ел рыбный ужин на вынос. И к сожалению, нет никого, кто мог бы это подтвердить. Ваши люди не один раз любезно напомнили мне об этом.

Фин задумчиво кивнул. Возможно, физически Адамс и был способен расправиться с Макритчи — при других обстоятельствах. Но с двумя сломанными ребрами? Едва ли.

— Вы любите рыбу, мистер Адамс?

Он удивился такому вопросу:

— Я не ем мясо.

Фин поднялся:

— Вы знаете, как долго умирает рыба, буквально задыхаясь от недостатка кислорода, когда ее вытаскивают сетью на борт траулера? — Он не ждал ответа. — На целую вечность дольше, чем птенец олуши в петле.

IV

Диспетчерская была оборудована в большом конференц-зале, расположенном в дальнем конце второго этажа полицейского участка Сторновэя. Два ее окна выходили на Кеннет-стрит и крыши домов, круто спускавшихся к гавани. Далеко за мачтами рыболовецких лодок со спущенными на ночь парусами виднелись башни замка Льюс, скрытые деревьями, растущими на другой стороне гавани. Вдоль стен стояли рабочие столы, к ним ползли убранные в кожухи провода, питающие телефоны, компьютерные терминалы и стрекочущие принтеры. На стене были развешаны цветные фотографии с места преступления, а специальная белая доска была убористо исписана синим маркером. На маленьком столе тихо гудел проектор.

Когда Фин пришел и сел за один из четырех терминалов ХОЛМС, в зале уже находилось около дюжины полицейских. Они отвечали на телефонные звонки или печатали что-то на компьютерах. Фин хотел просмотреть все материалы, касающиеся не только убийства Макритчи, но также предъявленных ему обвинений в изнасиловании и избиении. Кроме того, он откопал документы по делу об убийстве Джона Сиврайта, чтобы освежить в памяти десятки свидетельств, судебных протоколов и отчетов патологоанатомов. Но он был утомлен и потому не уверен в ясности своих размышлений. Количество полицейских в диспетчерской сократилось до трех. День был длинным, а ночь перед этим — бессонной. Фин впервые после приезда вспомнил Мону и ее угрозу: «Не думай, что я буду здесь, когда ты вернешься». И свой ответ: «Возможно, так будет лучше». Эти короткие фразы положили конец их отношениям. Ни он, ни она этого не планировали и будут жалеть о расставании, особенно о четырнадцати впустую потраченных годах брака. Но сейчас Фин испытывал огромное облегчение: груз безмолвной печали будто исчез с его плеч, хотя впереди маячила неопределенность будущего. Впрочем, об этом он решил пока не думать.

— Как продвигается дело? — Ганн, сидя в кресле, подкатился к Фину.

Тот откинулся на стуле и потер глаза:

— Качусь под горку, Джордж. Думаю, на сегодня хватит.