Маяк - Филлис Джеймс (2008)

— Я скажу ему, что вы все знаете, мне кажется, это будет только справедливо. Спасибо за вино. А теперь — спокойной ночи. Вы знаете, где меня найти.

Дэлглиш смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду. Она уверенной походкой шла по тропе в свете звезд. Потом он ополоснул бокалы и запер дверь коттеджа. Итак, вот три человека, у которых мог быть мотив для этого убийства. Адриан Бойд, Джо Стейвли и, возможно, Джаго Тэмлин, отказавшийся от своих выходных, чтобы дать отдохнуть Джо. Такое великодушие заставляло предположить, что он разделял ее возмущение жестокостью Оливера. Но стала бы Джо разговаривать так откровенно, если бы знала или хотя бы подозревала, что один из двух ее друзей виновен? Возможно и стала бы, если бы сознавала, что рано или поздно он неминуемо докопается до правды. Ни один из этих троих не казался способным на убийство, но ведь то же самое можно сказать о любом из живущих на острове Кум. Дэлглиш знал, что опасно слишком сосредоточиваться на мотиве преступления, забывая о modus operandi[17] и средствах, однако ему представлялось, что в данном случае суть дела кроется прежде всего в мотиве. Старый Нобби Кларк когда-то говорил ему, что мотивы всех убийств сводятся к четырем: страсть, нажива, ненависть и любовь. Тогда это звучало вполне здраво. Однако на самом деле мотивы невероятно разнообразны, а некоторые из наиболее жестоких убийств совершаются вообще без рационально объяснимых причин. На ум Дэлглишу пришли слова, сказанные, как ему подумалось, Джорджем Оруэллом:

«Такое уникальное преступление, как убийство, должно всегда порождаться сильным чувством».

И разумеется, так оно всегда и бывает.

Книга третья

Голоса из прошлого

1

Утром в субботу Дэлглиш проснулся как раз перед рассветом. С мальчишеских лет он всегда просыпался неожиданно, без заметного перехода от момента забытья к полному сознанию: его мозг тотчас же начинал четко воспринимать виды и звуки нового дня, тело жаждало поскорее сбросить с себя спеленавшие его простыни. Но в это утро он лежал в сонном покое, желая продлить тихую поступь медленного пробуждения. Два больших окна с настежь распахнутыми рамами только начинали бледно вырисовываться на стенах спальни, и сама спальня постепенно открывала взгляду формы и цвета. Прошедшей ночью биение моря создавало успокаивающий аккомпанемент последним минутам его уже полуосознаваемого бодрствования, но сейчас это биение казалось более спокойным, скорее чуть ощутимым дрожанием воздуха, чем осознанно слышимым звуком.