Маяк - Филлис Джеймс (2008)

— Особенно если бы они все решили сделать из вас своего духовника.

Дэлглиш произнес эту реплику без задних мыслей. Он позволил себе на минуту представить забавное зрелище: постоянные жители Кума изливают Бойду свои далеко не милосердные мысли друг о друге или о гостях острова, особенно об Оливере. Но реакция Бойда его поразила. На секунду он испугался, что допустил непростительную бестактность, хотя у него не создалось впечатления, что Адриан — человек, ищущий поводов для обиды. Но Бойд снова улыбнулся и сказал:

— Тогда у меня появился бы соблазн сменить церковь, стать твердым приверженцем церкви евангелической и направить их всех к отцу Майклу в Пентворти. Однако я ужасно негостеприимен. Садитесь, пожалуйста. Я готовлю кофе. Выпьете чашечку?

— Спасибо, пожалуй, да.

Дэлглиш подумал о том, что одним из наименьших зол в расследовании убийства является невообразимое количество кофеина, который он вынужден потреблять, опрашивая подозреваемых. Но ему хотелось, чтобы разговор с Бондом носил как можно менее официальный характер, а еда или питье в таких случаях всегда приходят на помощь.

Бойд скрылся на кухне, оставив дверь приоткрытой. Послышались знакомые кухонные звуки. Шипение наполняемого водой чайника, металлическое постукивание кофейных зерен в кофемолке, позвякивание чашек о блюдца. Дэлглиш опустился в одно из кресел перед камином и принялся рассматривать картину маслом, висевшую над пустой каминной полкой. Неужели Коро? Это был французский пейзаж: прямая дорога меж двумя рядами тополей, в отдалении — деревенские крыши, церковь со шпилем, поблескивающим в лучах летнего солнца.

Бойд вернулся с подносом в руках. Запах моря и горящих поленьев смешался с запахом кофе и горячего молока. Адриан локтем подтолкнул столик так, чтобы тот оказался между креслами, и поставил на него поднос.

— Я с восхищением рассматривал вашу картину, — сказал Дэлглиш.

— Мне ее завещала бабушка. Она была француженка. Это ранний Коро, он писал ее в 1830 году, недалеко от Фонтенбло. Единственная ценная вещь, которой я обладаю. Одно из преимуществ пребывания на Куме — сознание, что здесь она не будет украдена или злонамеренно испорчена. Я никогда не мог позволить себе ее застраховать — средств не хватало. Особенно мне на ней нравятся деревья. Очень скучаю по деревьям, здесь, на острове, их так мало. Приходится даже поленья для камина с материка ввозить.

Они пили кофе молча. Дэлглиша охватило странное чувство покоя: в присутствии подозреваемого такое случалось с ним очень редко. «Вот человек, — думал он, — с которым я хотел бы разговаривать, человек, который мог бы прийтись мне по душе». Однако он чувствовал, что, несмотря на радушие Бойда, у них обоих нет доверия друг к другу.

Минуту спустя он поставил чашку на столик и сказал:

— Когда я встретился со всеми в библиотеке и спросил вас о том, где вы были вчера утром, вы — единственный из всех — сказали, что перед завтраком ходили прогуляться по мысу. Мне необходимо снова задать вам вопрос: видели ли вы кого-нибудь во время этой прогулки?

Избегая встретиться с Дэлглишем глазами, Бойд тихо ответил:

— Нет. Я никого не видел.

— А где вы точно находились?

— Я шел через мыс до коттеджа «Атлантик», а затем, обратно сюда. Это было чуть раньше восьми.

Снова наступило молчание. Бойд взял со столика поднос и отнес на кухню. Прошло минуты три, прежде чем он вернулся в свое кресло; казалось, он обдумывает то, что хочет сказать.

— Вы согласитесь, что нам не следует делиться своими подозрениями, они могут лишь запутать или повести по ложному следу и нанести огромный вред человеку, которого вы заподозрили?