Скажи мне, кто я - Адриана Мэзер (2019)

На мгновение я замираю, пытаясь осознать его слова. Джо? Моя тетя Джо?

– Нет, – говорю я и качаю головой. – Нет. Это неправда.

– Как я уже говорил, мне больше нечего тебе рассказать. Это все, что мне известно. Джо скончалась, – с нажимом повторяет он, видя, что я не хочу в это верить.

Кто-то убил мою тетю? Моя тетя мертва. Она мертва. Коридор кружится у меня перед глазами. В груди все сжимается, и скоро мне будет нечем дышать. Слезы затуманивают глаза, и с каждым мучительным ударом сердца я на шаг отдаляюсь от Коннера. Вижу, как двигаются его губы, он что-то говорит, но я не слышу ни слова.

Если в гибели моей мамы виноваты Медведи, вполне вероятно, они виноваты и в смерти тети Джо. Она не просто так жила в Америке, она их всех ненавидела. Эш говорил, покидать Семью запрещено. Неужели, отправив меня сюда, папа пытался предотвратить именно это? Я стискиваю кулаки, и горе смешивается с яростью во взрывоопасную смесь.

И вдруг я бросаюсь бежать. По щекам текут слезы. Я врываюсь в обеденный зал, и, как по команде, все поворачиваются ко мне. Но я не смотрю на них; я смотрю только на Маттео. На полной скорости бегу к нему, запрыгиваю на стул и перескакиваю через стол. Он удивленно раскрывает глаза. Я кидаюсь на него, и мы оба грохаемся на пол. Маттео хрипит и пытается сбросить меня, но я с криком изо всех сил вцепляюсь в него. На долю секунды вижу возвышающегося над нами Коннера. Потом голову пронзает острая боль, и весь мир погружается во тьму.

Глава тридцать первая

Постепенно перед глазами вырисовывается комната: дрожащее пламя свечи, деревянный балдахин над кроватью, знакомое лицо. И я вспоминаю, что произошло.

– Новембер? – встревоженно шепчет Лейла.

Я отворачиваюсь и закрываю глаза.

– Уходи.

* * *

Меня кто-то трясет.

– Вставай, – говорит чей-то голос.

Я открываю опухшие глаза.

– Перестань.

– Перестану, когда встанешь, – отвечает Эш.

– Я не собираюсь вставать. Оставь меня в покое. – Хочу накрыть лицо подушкой, но он вырывает ее у меня из рук.

– Прошел день. На то, чтобы жалеть себя, всем дается один день. Но два не дается никому. Ты должна встать, поесть, выпить воды.

– Жалеть себя? Жалеть себя? Да пошел ты, Эш! – срывающимся голосом говорю я. – Мне плевать на эту чертову школу и на всех Стратегов. Просто плевать!

Он вздыхает.

– Плевать тебе или нет, но вчерашняя твоя выходка в обеденном зале сделала тебя еще более очевидной мишенью. Так что у тебя, в общем-то, нет выбора.

Все, чего я хочу, это перестать так ужасно себя чувствовать, чтобы жизнь вернулась в прежнюю колею, как было до этой школы, когда тетя была жива, а мы с папой вели тихую жизнь в Пембруке. Я натягиваю на голову одеяло.

– Меня уже пытаются убить. Разве может быть еще хуже?

– Но у них может получиться, – он стаскивает с меня одеяло.

Я пытаюсь ударить его, но он хватает меня за запястье. Пытаюсь разжать его пальцы, но он перехватывает мою другую руку.

– Отпусти меня, Ашай.

– Нет. Я не позволю тебе так с собой поступать.

– Ну, это не тебе решать!

Он действует еще более настойчиво.

– А какое решение приняла ты? Валяться в постели, пока кто-нибудь не придет и не перережет тебе глотку? Поверь мне, до этого не так далеко. Или, может, хочешь оставаться здесь до тех пор, пока Блэквуд и тебя не бросит в темницу?

Я пытаюсь вырваться из его хватки.

Он стискивает зубы.

– Тебе больно, ты злишься, и эмоции мешают тебе думать. Но рано или поздно эмоции утихнут, и ты поймешь, что совершила одну из самых огромных ошибок в жизни. Только к тому времени будет уже слишком поздно.

Меня охватывает такая ярость, что я хочу кричать или плакать, и все сразу.

– Тебе-то что? Тебе вообще не должно быть до этого никакого дела.

– Мне есть дело.

Я фыркаю и пытаюсь вытащить запутавшиеся в одеялах ноги.