Лес теней - Франк Тилье (2019)

В свете огня из камина левая половина лица Эммы казалась красной, правая же оставалась в тени. Добро и Зло.

– Артур сказал мне, что вы… писатель?

Давид подошел к ней поближе. Эмма внимательно рассматривала его. Чуть отодвинулась в сторону, чтобы он сел. Но Давид остался стоять, оперевшись на спинку кресла.

– Писатель, писатель… Пишу роман, скажем так.

– Значит, так и правда бывает. Писатель… поселяется в жутком месте, чтобы найти вдохновение.

– Вдохновение… Должен признаться, что наша ситуация особенная… Но долго объяснять сегодня некогда. А теперь, если позволите…

Расстроенная, она кивнула. Теперь из кухни за ними наблюдала Аделина, она смотрела поверх барной стойки, на которой стояли фаянсовые кувшины.

– Я вас не сумела заинтересовать, – снова заговорила Эмма.

– Дело совсем не в этом, просто…

– У вас жизнь точно намного интереснее, чем у меня.

– Почему вы…

– Мое существование ужасно скучное. Я, наверное, произвожу впечатление синего чулка.

– Вы никогда не даете людям договорить?

– У меня такая профессия. Чем меньше вы даете клиенту возможности что-то сказать, тем больше прода…

– Мои клиенты говорят редко, – в свою очередь прервал ее Давид.

– Чем вы занимаетесь?

– Я танатопрактик…

– Кто?! – удивилась Эмма.

– Как бы вам объяснить… Я… я привожу в порядок людей, когда они уже умерли, чтобы их можно было показать близким до погребения.

– Нет! Поверить не могу! Никогда бы не подумала!

– Отчего же?

Она неуклюже пожала костлявыми плечами, отчего вдруг показалась Давиду сбрендившей марионеткой. На фоне худых плеч шея Эммы выглядела прямо-таки толстой, отчего фигурой женщина очень напоминала слепленного каким-нибудь ребенком из пластилина человечка, из тех, которым приделывают голову к телу, приплюснув ее кулаком.

– Я… не знаю. Вы такой молодой, симпатичный… что больше похожи на сумрачного романиста, чем на бальзамировщика… У вас, наверное, скопилась куча Anekdoten. Например, об оживающих мертвецах, пока вы их режете. Или… Ну не знаю. Расскажите!

– Простите, но…

– Хотя бы одну историю!

Давид вежливо улыбнулся. Ему совсем не нравилось то, что Эмма навязывает ему такую интимную манеру разговора.

– Нет-нет… В этом нет ничего смешного.

– Я не это имела в виду… Пожалуйста, побудьте со мной еще немного. Я вас и правда совершенно не интересую? Но ведь вы ради меня рисковали своей жизнью, хотя мы не были даже знакомы. А теперь у вас есть шанс узнать меня, а вы сбегаете! Почему?

– Но… я не рисковал своей жизнью ради вас!

– Рисковали! Вы попытались добраться до моей машины, чтобы…

– Да нет же! Я просто хотел понять, что произошло!

– Сигарета… Мне правда нужно покурить… Тут никто не курит?

Давид удалился в темноту, ничего ей не ответив.

– Если я испугаюсь, я знаю, где вас искать, – добавила она ему вслед чуть громче, чем было необходимо. – В Labor, кажется?

Аделина из кухни испепелила ее взглядом.

Давид, обернувшись, приложил указательный палец к губам.

– Тсс, вы всех перебудите. Да, я работаю в лаборатории. Но пожалуйста, постарайтесь не входить, когда я пишу… Даже Кэти так не делает.

Он услышал, как Эмма что-то пробормотала себе под нос, но не обратил на это внимания. Мыслями он уже был далеко. Очень далеко.

Черная машинка «Rheinmetall» в тусклом свете лампочки. Прямо перед ней – сиденье из потрепанной кожи. Вокруг светятся зеленым Hydrotaea pilipes и другие крылатые товарищи. Широкое окно, выходящее на южную сторону, на заднем плане – острые зубцы деревьев. Эта комната походила на зал для приведения в исполнение смертного приговора. В центре – электрический стул. Повсюду со стен смотрят наблюдатели. Гудит звонкая тишина. А сам он – приговоренный к смерти.

В общем, Давиду такая картина нравилась.