Лес теней - Франк Тилье (2019)

Давид открыл папку. Вытащил вложенные в нее листы светло-зеленого цвета. Пробежал их глазами. Ближе к концу записи на линованной бумаге становились все более разрозненными. На последнем листе Артур просто отмечал даты визита пациента и рисовал рядом стрелки. Вверх, вниз, вправо, влево. Они отражали состояние Бурна, упрощенную энцефалограмму его сознания. Множество стрелок вниз…

Опустил ли Артур руки, видя, что его сеансы не помогают? Судя по скупым записям, Бурн крутил все ту же шарманку. Больное сердце, цифры, которые ему везде видятся, желание оцифровать окружающий мир. Количество травы в саду, длину спагетти, объем выдыхаемого воздуха. Взвесить, измерить, пересчитать. Одно и то же, одно и то же, психолога это, вероятно, очень утомило.

Бурн говорил, но не слушал. Дофр слушал, но не говорил.

Бурн все делал по-своему.

Но почему в таком случае Дофр не отправил его к психиатру, ведь тот мог бы на более серьезном уровне заняться его лечением? Почему он продолжал принимать Бурна? Профессиональная добросовестность? Желание понять фобию сердечных сокращений?

Давид аккуратно сложил уже прочитанные листы слева от пишущей машинки и погрузился в чтение следующих. Желание знать. Идти до конца.

Начало 1979 года. Перерывы между визитами сокращаются. Один раз в месяц, затем раз в две недели, потом раз в неделю, а дата седьмого и последнего убийства тем временем приближается. Седьмое января 1979 года. Потом четырнадцатое, потом двадцать первое. В эти дни никаких записей. Просто стрелки. Февраль… Регулярные встречи два раза в неделю… Неужели подействовал психоанализ? Спустя почти два года игры в прятки?

Но тогда почему больше нет записей? Зачем нужны только одни непонятные стрелки?

В голове Давида, как и вокруг него, зажужжало.

Зеленый цвет насекомых. Запах аронника. Бензопила.

Тонкий слой снега, налипший на окно, изгнал ночь.

Давид вернулся к документам. Седьмое марта 1979 года. Остался один лист. Прошло три дня со времени последнего кровавого убийства. Конец. Нет записей, нет стрелок, нет заметок. Психоанализ закончен. Или прерван…

Давид порылся в бумагах. Нашел тетрадь, она лежала между этими данными и отчетом о вскрытии Тони Бурна. Старая ученическая тетрадь, страницы с загнутыми уголками пожелтели. Он не помнил, чтобы видел ее раньше.

Давид внимательно осмотрел ее, прежде чем открыть. Только потом взял в руки.

Подписана неровным почерком. Писал правша, впервые зажавший ручку между большим и указательным пальцем левой руки.

Личный дневник. Дневник Дофра.

Апрель 1979 года. Питье-Сальпетриер[25].

Прикованный к больничной койке Дофр.

Неровный почерк человека, потерявшего все. Исповедь приговоренного к жизни.

В лаборатории вдруг резко похолодало. Давид поднял воротник тонкого свитера и выключил проигрыватель.

Начал читать. Жалобы, боль, недомогание, желание умереть. Каракули, мрачные рисунки черного, синего, красного цветов, ручка в некоторых местах рвет бумагу. На одном листе выведено бесконечное количество раз слово «Смерть».

Дофр говорил не о самоубийстве, но о смерти. Чьей смерти? Своей? Смерти души? Разбитого тела?

Давид выпрямился, у него ныла шея. Страдания Дофра, которыми были наполнены страницы, раздирали его сердце.