Расправить крылья - Елена Левашова (2021)

Как добиться от человека понимания? Надавить на слабые места, нащупать тонкие струны чувствующей и понимающей души, сыграть на них, как на скрипке и извлечь грустную мелодию сострадания… А для следователя волшебная фраза — обещание чистосердечного признания. Это козырь, высший класс, смак, елей… И на него повелся Алексей Николаевич. После беседы с Лизой я передумал встречаться с Карасевым, но следователь уговорил меня приехать в отделение. Только зачем это Карасёву? Потешить самолюбие или попросить об одолжении? Увидеть беспомощность, отпечатавшуюся на моем лице? Ей-богу, по мне, так это глупость.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Бросаю взгляд на часы и выхожу из офиса под хмурое, плюющее мелким дождем, августовское небо. Острые верхушки деревьев вспарывают повисшие над городом облака. Тяжелые и плотные, они, того и гляди, упадут на корявые городские высотки. Черт, только бы рейс не отменили! На лобовое стекло с хлестким стуком падает крупная капля, когда я отъезжаю с парковки офиса.

Алексей протягивает руку для приветствия и виновато отводит взгляд. Взмахивает ладонью в сторону неприметной допросной комнаты. Следую за ним, очарованный внезапно приблудившейся мыслью — мне плевать на Карасева, тендеры и работу. Я, как влюбленный мальчишка думаю о Лизе, скучаю, с тоской предвкушая скорую разлуку. А что мне скажет Карасев… Так ли это важно?

— Наворотил ты дел, да, Егорка? — цедит Карась сквозь зубы, бросая на нас с Алексеем хмурый, исподлобья взгляд.

— Я наворотил?

— А как ты хотел? — в сухой тон его голоса вплетаются истерические, визгливые нотки. — Я заложил дом, бизнес, чтобы дать Луневу взятку. Я должен был победить! — его лицо приобретает осатанелое, безумное выражение. Кажется, он и внутри обезумел, истерся до дыр жаждой власти и денег, непосильной ответственностью. — Зачем ты полез в это?

— Ты сошел с ума! В кого ты превратился? Идешь по головам, похищаешь детей? Вот что я скажу: тюрьма пойдет тебе на пользу. И твоим подельникам тоже!

К черту разговоры! Зря я надеялся на его оправдания и объяснения — Карась винит в своих бедах меня.

— Тебя достанут, Иволгин! — истошно орет он, когда я встаю с места, намереваясь уйти. — С тобой никто не будет работать! Тебе отомстят, сожгут все, что есть, сравняют с землей, похерят! Ты…ты… ответишь за это! — Карась брызжет слюной.

— Проводите меня, Алексей Николаевич.

— Извините, Егор Вадимович. Я совершил глупость, устроив это представление. Карасев наплел мне, что восстановит сгоревшее здание до судебного решения. Он наивно полагал, что убедит вас забрать заявление. Но утром адвокат разрушил его хрупкие надежды на освобождение. Все они — Карасев, Чистяков, Лунев и подельники, похитившие вашу дочь, находятся под следствием.

— И не на свободе, ведь так?

— Именно так.

— Вы меня успокоили. Я сегодня уеду в Германию, надолго, возможно, на месяц или дольше… На суде меня будет представлять адвокат. Вы можете пообещать, что никто из них не выйдет…

— Это исключено, — категорично отвечает Алексей и сразу же сдувается, угадав мою мысль. — Поверьте, мы найдем Илону. Это вопрос времени. Она не посмеет причинить вам зло без… своих наставников.

Мы сухо прощаемся. Решимость и спокойствие, струящиеся из глаз Алексея, наполняют меня уверенностью. Все будет хорошо. По-другому и не может быть. Должно же это когда-то закончиться? Испытания, волнения, боль и страхи…